Ныне произведения Альвинга забыты, рассеяны по архивам, мало известны даже литературоведам. Биографические сведения о нем скудны, бессистемны, часто противоречивы и неточны. Одна из причин тому — репрессивные меры, предпринятые в отношении писателя в начале 1930-х годов.
(Фото взято из https://rgali.ru/news-new/545?ysclid=lxj3ig66co770152618 )
Литературным памятником Альвингу тех лет может служить составленный им сборник стихов и песен «лагкоров» (лагерных корреспондентов) первого БАМа — «Путеармейцы», изданный в 1935 году в одной из «столиц» сталинского ГУЛАГА — городе Свободном на реке Зее. Сборник этот стал доступен только в начале 90-х годов, обнаружившись в спецхране.
(Фото взято из https://rgali.ru/news-new/545?ysclid=lxj3ig66co770152618 )
Интересную историю его открытия можно найти в статье «Как поэты строили БАМ» Леонида Шинкарева:
«Отметка на обороте титульного листа — «Не подлежит распространению за пределами лагеря» — обрекала сборник на пожизненное заключение.
Анну Павловну Сотскову, вдову начальника БАМлага Н.А. Френкеля, удалось найти весной 1975 года на Юго-Западе Москвы. Очевидец событий, она могла нарушить наконец немоту архивных бумаг, тогда скопившихся у меня о стройке, но воспоминания ей давались с трудом. Вдруг что-то осенило, попросила снять со шкафа дерматиновый чемодан. Под вещами оказались пачка лагерных газет «Строитель БАМа» и книга «Путеармейцы». В выходных данных: «Сборник составил и отредактировал Арсений Альвинг».
— Альвинг… — напряглась Анна Павловна. — Нет, врать не буду, не помню. Их в бараках было, знаете, сколько…»
Поэт Глеб Анфилов, заключенный БАМлага* из этапа 1935 года, писал: «На днях захожу в бараке в соседнюю комнату. Над одной кроватью на полочке много книг. В т.ч. по стиховедению. Кто у вас интересуется поэзией? О, эту койку занимает настоящий поэт. Дня через два познакомились — он ведет кружок настоящих поэтов и редактирует стихи, написанные для лагерной печати. Сам по себе жалок, и нищ, и слеп, и наг. Старик. Своих вещей не показал, должно быть, стыдится…» В письмах Анфилова нет имени «настоящего поэта», но вариантов немного.
Этот самый Альвинг в соавторстве с Евгением Геркеном будет печатать в заключении такие «вынужденные стихи»: «На берегах далекой Зеи, / Средь рыжих сопок ДВК, / Во имя трудовой идеи, / Высокой волей пламенея, / Взметнулась первая кирка. / И пионеры первой кладки, / Раскинув серые палатки, / Впервые появились тут, / Чтоб делом перековки новой, / Величественной и суровой, / Осуществить полезный труд…»
Такое стихосложение было «способом выживания», хотя тянуть такой груз хватало сил не каждому: поэт Сергей Кремков, так же автор «Путеармейцев» в августе 1935 года, когда типография БАМлага допечатывала тираж, застрелился.
Последние годы
Первое стихотворение — “довоенное”, январское, написанное вскоре после того, как Альвинг вновь обрел свободу. Поэт еще полон надежд на лучшее будущее и в этом ключе адресуется к одному из своих, видимо, впавших в уныние знакомых:
Надо жить для воли и простора,
Надо жить для жизни и людей,
Так, чтоб не смущала тень укора
Радугу горящих жадно дней.
Надо всем желать большого счастья
И искать, искать его для всех.
Надо грудью отражать ненастья
И дышать сквозь искрящийся смех…
…Жизнь должна и может быть прекрасной
Тёмному и тяжкому назло…
По возвращении руководил поэтической студией в Доме пионеров Ленинградского района. Учениками поэта считали себя Генрих Сапгир, Лев Кропивницкий.
Неисповедимыми путями Провидения Арсений Альвинг остался на свободе осенью 1941 года, когда враг подошел к Москве и в городе спешно выискивали и ссылали всякого, кто казался властям потенциально неблагонадежным. Но пережить тяжелую первую московскую военную зиму он все же не смог.
В 1941 году пятидесятишестилетний поэт был тяжело болен, истощен и полуслеп. В октябре в затемненном от врага городе его сбила грузовая машина и, хотя у Альвинга не было переломов, от последствий этого происшествия он не оправился. Ухода за ним не было никакого. Арсений Альвинг жил одиноко, так как его гражданская жена поэтесса Нина Подгоричани была арестована еще в середине 1930-х годов и после лагерей отбывала ссылку в Сибири. Альвинг всегда был плохо приспособлен к любым житейским делам. Он временно поселился в комнате уехавшего в эвакуацию поэта Ю.Н. Верховского, рассчитывая на то, что в этой коммуналке будет теплее, чем в его холодной комнатке у Самотеки.
Последние стихотворения Арсений Альвинг писал октябре-ноябре сорок первого года. Больной туберкулезом поэт почти еженощно выходил на крышу как дежурный МПВО**.
«Бессонные ночи под вой сирен, грохот зениток и взрывы бомб; предчувствие совсем близкой кончины — все это породило последние стихи Арсения Альвинга, отчетливо сложившиеся в единый цикл.
Три стихотворения озаглавлены одинаково — “Бессонница”. Это слово звучит и в подзаголовках еще четырех стихотворений (XVI, XVII, XX и XXI “бессонницы”)», — рассказывает о найденных в домашнем архиве последних стихах Альвинга М.Б. Горнунг, сын поэта Б.В.Горнунга.
В январе 1942 года у Арсения Альвинга произошел инсульт, а в феврале он умер. Его хоронили на Рогожском кладбище всего два человека: Вера Ивановна Мамонова, приятельница и соседка по старой квартире, и случайно оказавшийся в то время в Москве Лев Владимирович Горнунг, которого всего через несколько дней отправили на фронт под Тулу. Л.В.Горнунг о кончине старшего друга-поэта вспоминает так: «Эксцентричный Альвинг, кого только не встречавший на своем пути, даже артиста Льва Савицкого, что справил в 1921 г. свадьбу с моряком, — побывал и в тюрьме, и в ссылке, и в лагере, где вел занятия по стиховедению и поэтике. А умирал он зимой 1942 в Москве, — «страшный, в отеках, с трясущимися руками», и был похоронен в женином пальто».
Особую ценность представляют четыре рукописных сборника, большая часть которых никогда не публиковалась: «Цветы на проволоке» (посвящен памяти матери), «Осенние соблазны», «У последней межи» (посвящается Льву Горнунгу), «За тридцать лет» 1907–1937 гг. Машинопись поэмы «Седой орел», посвященной М. Горькому, 1923 года.
Отдельным изданием наследие Альвинга не публиковалось. Одним из популяризаторов творчества Альвинга является его правнук, поэт Александр Дельфинов (Смирнов)
Поэтовы страдания
Евгению Кропивницкому
“Давно я не писал стихов. И это
Меня смущало, Но молчу…
Пробелы в творчестве поэта —
Увы — подобны палачу.
Ах, все равно: тюрьма, топор ли,
Или отточенный стилет,
Но слышит, как клокочет в горле,
Немотствовавший, с год, поэт…
…Я должен к Правде, к Свету звать,
Живой изгой своих жемчужин,
Своим зовущим вдаль «опять»!..
И счастлив он. Вернули боги
Ему его сладчайший дар,
Он снова на своей дороге
И снова творчески не стар!
Ночь на 20.Х.41 г.”
Сонет-подражание Евгению Кропивницкому
Туманы Прошлого клубятся жадно.
Былое всколыхнулось. Сердце — жди!..
Сейчас придёт она и скажет так злорадно:
«Одна лишь мука ждёт нас впереди…»
Всё, всё теперь безлунно, безотрадно.
Поют романс «Оставь меня, уйди!»…
В пустой гостиной чинно и парадно
И всё уютное осталось позади…
«Всё Прошлое живёт в воспоминаньях».
И ранит Прошлое шипами новых мук,
И воскрешает прежние страданья.
И вижу я: и эти взлёты рук,
И слышу голос, властный и безбрежный,
И вижу облик ласковый и нежный.
2:45 ночи на 20.Х.41 г. (Без поправок — как написалось).
«Зная, кем и когда писались эти стихи, их трудно читать без волнения, особенно последнее — “Хочу”:
Хочу хоть напоследок, ощущая
Гармонию меж Миром и собой,
Как бы включить себя в преддверье Рая,
В его ритмичный, полноценный строй.
Арсений Альвинг, как Мастер, вероятно, заслужил покой после своей кончины. А нам негоже, думается, продолжать предавать забвению этого многострадального и талантливого русского поэта. Публикация цикла его предсмертных стихов поэтому становится просто нашим долгом памяти.» —
напишет в последствии М.Б. Горнунг в предисловии к сборнику Арсения Альвинга «Бессоница».
______________
* — Байкало-Амурский исправительно-трудовой лагерь был основан в 1932 году и являлся одним из самых крупных подразделений ГУЛАГа. История этого лагеря связана, прежде всего, с «грандиозным» строительством «вторых путей» — так в те годы именовали Байкало-Амурскую магистраль. В мае 1938 года БАМлаг реорганизован в Амурлаг.
** — МПВО — местная противовоздушная оборона, суть которой в те дни в Москве сводилась в основном к тушению мелких зажигательных бомб, загораний и т. п. Дежурили жители домов обычно по ночам на чердаках и крышах.
Источники:
Бессонница — Журнальный зал (gorky.media)
Арсений Альвинг: поэт Серебряного века в БАМлаге — Вопросы литературы (voplit.ru)
Арсений Альвинг (настоящее имя Арсений Алексеевич.. | СтиХаски (vk.com)
Все стихотворения Арсения Альвинга . Русская поэзия (russian-poetry.ru)
РГАЛИ — новости (rgali.ru)
Этот день в истории. 17 июня родился.. | БИБЛИОБУС ВИРТУАЛЬНЫЙ. ЧИТАЛЬЦЫ ЛЮБИМЫЕ (vk.com)
Наследие Арсения Альвинга никогда не публиковалось отдельным изданием — Год Литературы (godliteratury.ru)
*****
Загрузка...
Как бы включить себя в преддверье Рая,
В его ритмичный, полноценный строй.
Очень грустная история. Мы по сравнению с ним в вообще в шоколаде. Не хочется даже комментировать. Очень грустно…
Да, пусть, может быть, он и писал не очень много и почти ничего не сохранилось из написанного, но он очень много сделал для других — поэтов и просто людей, и даже детей, поддерживая их тягу к литературе и творчеству в труднейших условиях.
Трагедия, коих много. Мне кажется, каким бы ни было окружение человека, малым или большим, со своей трагедией он всё равно остается один на один.
И как бы ни давили память годы,
Нас не забудут потому вовек,
Что всей планете делая погоду,
Мы в плоть одели слово «Человек»!
Павел Коган
Да! Они жили трудно, но они транслировали в своих стихах этот гибельный и трагический взлет. И рухнули вниз, оставив нам стихи – свободных людей, живших во время несвободы и в несвободной стране. Трагично…Их не нужно жалеть.
Интересное мнение. 🤔