Рассказ про то, как узнал Фадей закон, защищающий рабочих людей (коллективное)
(Кодекс законов о труде)
Пришел и грянул октябрьский гром.
Рвал,
воротил,
раскалывал в щепки.
И встал
над бывшим
буржуйским добром
новый хозяин —
рабочий в кепке.
Явился новый хозяин земли.
Взялся за руль рукой охочей.
— Полным ходом!
Вперед шевели! —
Имя ему —
советский рабочий.
За всю маету стародавних лет,
что месили рабочих
в кровавое тесто, —
пропорол рабочий
хозяйский жилет,
пригвоздил
штыком
на нужное место.
Где хозяйская спесь?
Присмирел, как зайчик,
под рукой рабочих волк-хозяйчик,
Ни шагнуть ему,
ни орнуть,
ни икнуть.
Настал для хозяйчиков
страшный годик, —
свистнул хозяев,
и над ними,
как кнут,
навис трудовых законов кодекс.
В этом кодексе
крепкий наказ:
растить
и беречь рабочий класс.
О рабочем труде
должен радеть
кодекс законов о труде.
Этот закон
не объедешь с тылу,
пока рабочая власть жива.
Будем хранить рабочую силу,
будем
беречь
рабочьи права.
(статья 1)
Бился Фадей на всех фронтах.
Фадея на фронт коммуна зовет.
Выпустил
крови
чуть не фонтан.
И вот
вернулся назад —
на завод.
Оглядел Москву,
поглядел на людей.
И в затылке крепко чеснул Фадей.
Мне, говорит, зарабатывать хлеб,
а как заработаешь,
ежели нэп?!
Значит, опять
шапку ломать.
А хозяин возьмет
да другого наймет.
Ах ты, твоя растакая мать!
Око-то видит,
да зуб неймет. —
Оборвал его Пров:
— Плакаться брось!
Чего пересуживать вкривь да вкось?
Нынче
порядок у нас другой,
наймешь не всякого,
кто под рукой.
Никому не взять,
не взять никогда
с вольного ветра рабочих людей.
Брать их должен с биржи труда! —
— Ишь чудеса, —
буркнул Фадей.
А Пров опять:
— Почесывай темя!
Это тебе не старое время.
Тут те
не барский наем да расправа.
Биржа —
(ст. 5–7)
крутая буржуям управа.
Вторая управа —
профсоюз,
за союзом своим
ничего не боюсь.
Не возьмут в кабалу,
ни в хозяйский плен,
если ты
профсоюза
полноправный член.
(ст. 1-56)
Профсоюз тебе
и подмога и щит.
От него
у хозяина
пузо трещит.
Профсоюз
от тебя
не потребует многого.
Гроши — профсоюзный членский взнос,
но зато
подписал коллективный договор,
а там ходи,
подымая нос.
Союз
с хозяином
подпишет условия
про плату,
про срок,
про твое здоровье.
Знай трудись,
(ст. 15–24)
да мотай на ус —
де твой интерес
блюдет союз.
А если б союз
оплошал в догово́ре,
тоже не дюже большое горе.
В рабочей стране
никому не приходится
снижать условия ниже кодекса.
Заяви наркомтрудскому органу,
(ст. 19)
и скверный договор
мигом расторгнут.
А чтобы в союз не ходить далёко,
на заводе есть союзное око.
Каждый рабочий с ним знаком,
называется око это —
завком.
Во всякой беде,
во всякой невязке
в завком направляйте шаг пролетарский.
(ст. 156)
Всё запомни, —
учит Пров, —
вали работать
и будь здоров! —
Запылал Фадей,
как червонный туз,
записался на биржу
и в профсоюз.
Входит Фадей на заводский двор,
идет
заключать
трудовой договор.
Фадей плечами подпер косяк.
Хозяин жмется и так и сяк.
Хозяйские глазки в стороны лезут, —
чтоб такое с Фадея урезать?
Смеется Фадей:
— Не те времена!
Брось, хозяин, мозги уминать,
верти не верти,
(ст. 27)
крутись, как хочешь,
а через кодекс не перескочишь.
Как ни въедлив хозяйский нрав,
не ужмет
хозяин
рабочих прав. —
Говорит хозяин:
— Прямо противно:
договор трудовой,
да договор коллективный… —
(ст. 28)
Фадей смеется, сощуря глаз:
— Буржуям противно,
а нам как раз!
Нынче
с рабочих
не вымотать лишки —
записано всё в расчетной книжке,
не отменишь условий,
хоть плачь да вой,
расчетная книжка —
(ст. 29)
свидетель живой. —
— Ну, Фадей,
теперь на завод! —
Пров лукаво Фадея зовет.
Вошел Фадей,
растопырил глазища —
куда девалась былая грязища?
Вонь, да пыль, да копоть где?
Всё подмел
закон о труде.
(ст. 138)
Клохчут машины, будто наседки,
для безопасности
скованы в сетки.
Тут и нарочно
рукой
в привод
даже разиня не попадет.
Раньше завод —
не завод, а геенна.
Теперь
по геенне
прошла гигиена.
Прежде машины кропились кровью,
теперь —
берегут трудовое здоровье.
Крепки устои рабочих прав,
хозяйская жадность
раздавлена в пласт.
Прежде,
знай, налетал на штраф,
теперь не штрафнут,
закон не даст.
Раньше выгнать,
что снять картуз.
Лицом не потрафил —
готов расчет.
А теперь
пообструган хозяйский вкус.
Попробуй погнать,
попадешь на сучок.
(ст. 43)
Теперь увольнять
много круче
и только
в следующих случаях:
во-первых,
если закроют завод,
или на месяц работа замрет,
или
если к труду не годны́, —
в этих случаях —
(ст. 47)
требуй выходных.
А если
работник
не нужен в деле,
предупредят его
за две недели.
И пусть хозяин
орет и бесится,
а должен заплатить
за полмесяца.
(ст. 88–89)
Конечно, гонят тех,
кто зря
вместо работы
копает в ноздрях.
Да и то не уволят их,
пока
не обсудит дело
РКК.
Но если
за дело под суд попал,
или, скажем,
дня на три без спросу пропал,
иль в месяц ден шесть прогулял гуртом,
тогда
посидишь с голодным ртом.
— А ежели, скажем, я был нездоров? —
И на это
Фадею ответил Пров:
— Болен — болей!
Коль рабочий болен,
2 месяца не будет уволен.
А у бабы
болезнь и роды
могут тянуться до полгода.
Если ж хозяин,
разгильдяй и мошенник,
в срок тебе не выплатил денег,
если хозяин
с тобою груб,
в ругани кажет свой волчий зуб,
перестал о твоем здоровье радеть
и нарушил
кодекс законов о труде, —
то тебе по закону
даны права
до срока
свои обязательства рвать.
Выполняй лишь
четко и хватко
правила
(ст. 48)
внутреннего распорядка.
А в остальном —
твое слово такое:
— Оставьте, хозяин, меня в покое!
Из правил
лишь те обязательны мне,
что на видном месте
висят на стене.
А если они
лишь в хозяйском мозгу,
(ст. 50)
я этих правил
знать не могу!
Раньше
душил вопрос проклятый —
это
размер заработной платы.
За грош
всю силу рабочую вынь ему,
за грош
на хозяина шею гни.
Теперь
по закону
означен минимум,
ниже которого —
ни, ни, ни!
Мало того:
тогда за получкой
ходи, отработав день труда,
нынче
с этой хозяйской штучкой
(ст. 59)
покончено навсегда.
Теперь
производи расчет,
пока рабочий день течет.
А чтобы рабочим
меньше заботы —
деньги плати на месте работы.
Раньше с отпуском
одна тоска.
Без копья в кармане иди в отпуска.
(ст. 67)
Теперь
пришел другой черед,
за отпуск деньги — давай вперед.
Встарь
у рабочего власти нет.
Власть — хозяйский кулак да разбой.
А теперь
изберут тебя в совет —
место и заработок
за тобой.
(ст. 69)
Спокоен и ты,
и жена,
и дети.
Можешь вовсю работать в совете.
А вышел срок,
истек мандат —
на прежнее место вертай назад.
Кодекс на этом стоит непреклонно!
Дивится Фадей,
застыл, как пень.
— Раньше
не до рабочих закону —
трудись
на хозяев
и ночь
и день.
Теперь
пять радостных слов:
для рабочих норма
8 часов.
В целом мире этого нет, —
да из них еще
полчаса на обед.
А если
работница
младенца кормит,
еще додадут по законной норме.
Всем рабочим мира пример
показывает кодекс СССР.
8 часов!
(ст. 98)
(ст. 134)
Выполняйте точно!
К ним не подвесишь работ сверхурочных.
Разве что очень нужда велика,
да и то с разрешенья РКК.
Где ты
раньше
на наших заводах
знавал для рабочего долгий отдых?
С завода
в постель,
(ст. 103)
(ст. 104)
с недосыпа —
к труду.
Так
сплошняком
и тянул нуду.
Раньше
насквозь неделю потели,
некогда
даже
волос причесать.
А теперь
рабочему
раз в неделю
отдых сплошной 42 часа!
Хочешь — на лекцию,
хочешь — в кино,
хочешь —
дома сиди с женой.
Раньше
праздники всем святым,
(ст. 109)
чтоб легче
попам
тянуть оброк,
на клиросный вой,
на кадильный дым
рабочих сбирать за церковный порог.
Теперь
святым не место у нас.
Наша вера —
рабочий класс.
То-то косятся лабазники
на красные праздники.
Наш праздник —
новый год.
Солнце,
на лето ведет поворот.
Наш праздник —
9-е января,
рабочие впервые разглядели царя.
12-е марта —
(ст. 111)
престольник веселый,
мы царя
поперли с престола.
18-е марта —
старый, но юный
день рождения Парижской коммуны.
Первое мая —
рабочий май,
рабочих на всей земле подымай!
7-е ноября —
трубы не коптят,
пролетарии празднуют Красный Октябрь.
Раньше
об отпуске —
год говори!
Особенно,
если хозяин скуп.
Хоть год работай,
хоть два,
хоть три,
а не бывать тебе в отпуску.
Бросили воду в ступе толочь.
В кодексе сказано, —
молвил Пров, —
пять с половиной месяцев прочь —
и двухнедельный отпуск готов.
А если
работа на вредном деле,
еще добавляются две недели.
Раньше —
(ст. 114)
(ст. 115)
пройти цеховую науку —
парень терпел многолетнюю муку.
Где раньше
мальчонку маял мастер
проклятой учебою, злюч и колюч,
теперь
рабочей стране на счастье
вырос советский фабзаву́ч.
Собирает он
в уютные стены
(
ст. 121
)
молодых гвардейцев для будущей смены.
А у хозяина
морда моржа —
по закону ему фабзавуч содержать.
Тяжелой работой сводили в могилу,
особенно
женщин или ребят.
Теперь
берегут рабочую силу,
законы хозяев весьма теребят.
Старый порядок прошел бесследно.
В работе ночной,
подземной
и вредной
законом
наложен строжайший запрет
на баб и ребят до восемнадцати лет.
Баба на сносях —
хозяину что?
А под машиной рожать
(ст. 129)
не годится.
Кодекс сказал хозяину:
— Стоп!
Бабе
спокойно дай разродиться.
Четырехмесячный отпуск готовь,
по восемь недель
до и после родов.
— Лишь чистотой рабочий здоров, —
гордо
(ст. 132)
Фадею
заметил Пров. —
Кодекс
и здесь стоит на посту
и по заводу блюдет чистоту.
Раньше
работа ли,
нет ли работ, —
полным ходом бежит привод.
(ст. 138–139)
Теперь
в перерыве
не случится беда,
нынче,
в обед, молчат привода.
Раньше
на грязной работе,
как зверь,
треплешь свою одежонку.
Теперь —
свою
(ст. 140)
на заводе
не стану трепать я —
подавай завод —
спецодежду-платье.
Кодекс влезает и в щелочки быта.
Им
ни больница,
ни клуб не забыты.
Лампы ли в темных проходах погасли,
грязно ли в бане,
(ст. 141)
в квартире
и в яслях —
всё заприметит,
везде и всегда
око закона —
инспектор труда.
Если с хозяином начаты споры,
суд под рукой
правый и скорый,
это
(ст. 148)
рабочей власти рука —
защита рабочего —
РКК.
Недоволен решеньем —
решенье не камень,
есть пересуд примирительных камер.
(ст. 168–172)
Там не прошло,
не копай в носу,
неси протест в третейский суд.
А если хозяин начнет уголовщину,
например,
фабзавкому работать не даст,
для таких молодцов порядок упро́щенный
завела рабоче-крестьянская власть.
Народного суда трудовая сессия
рассмотрит хозяйские мракобесия.
Суд укротит хозяйский нрав:
хозяину за провинность такую —
год отсидки,
либо
тысячный штраф.
А то и всё добро конфискует.
А последнее завоевание —
социальное страхование.
Раньше
смерть или безработица —
о рабочем
никто не позаботится.
Либо станешь
громилой и вором.
(ст. 175)
Либо
собакой умрешь под забором.
А теперь
по кодексу
дан наказ:
— кипи работа страховых касс!
Взносы с хозяев
берутся строго.
Эти взносы —
рабочим подмога.
Если
тебя
постигла болезнь,
вмиг
за пособием
в кассу лезь.
Касса
тебе
даст и врача,
и денег,
чтобы лечёбу начать.
Руку отшибло,
стал инвалид
закон
пособие дать велит.
Сел без работы,
не гляди исподлобья —
в кассу иди,
получай пособие.
Кормильца ль схоронят
(ст. 176)
в семействе рабочем,
касса
и тут сумеет помочь им. —
— Ишь ты, —
на это ответил Фадей, —
кодекс твой,
ей-ей, чудодей.
Спасибо тебе,
и будь здоров.
Всё объяснил, товарищ Пров.
Самому бы мне
нигде,
никогда
не узнать про эти законы труда. —
Молвит Пров:
— Погоди, парнишка! —
Порылся за пазухой, вынул книжку.
— Вот он!
Весь!
Совсем не длинен.
От корки до корки —
час прочесть.
А при нем закон
и надпись:
Калинин. —
Фадей, улыбаясь, ответил:
— Есть! —
С тех пор
у всех Фадеев водятся
эти книжки рабочего кодекса.
Силком не вырвешь,
разве пальцы отвалятся.
Такого кодекса
нет нигде.
Живут Фадеи
и не нахвалятся
на советский кодекс
законов о труде.
Загрузка...
