Пять лет рабочие глотки поют,
века воспоет рабочих любовь —
о том,
как мерили силы
в бою —
с Антантой,
вооруженной до зубов.
Буржуазия зверела.
Вселенной мощь —
служила одной ей.
Ей —
танков непробиваемая толщь,
ей —
миллиарды франков и рублей.
И,
наконец,
карандашей,
перьев леса́
ощетиня в честь ей,
лили
тысячи буржуазных писак —
деготь на рабочих,
на буржуев елей.
Мы в гриву хлестали,
мы били в лоб,
мы плыли кровью-рекой.
Мы взяли
твердыню твердынь —
Перекоп
чуть не голой рукой.
Мы силой смирили силы свирепость.
Избита,
изгнана стая зве́рья.
Но мыслей ихних цела крепость,
стоит,
щетинит штыки-перья.
Пора последнее оружие отковать.
В руки перо берем.
Пора —
самим пером атаковать!
Пора —
самим защищаться пером.
Исписывая каракулью листов клочья,
с трудом вытягивая мыслей ленты, —
ночами скрипят корреспонденты-рабочие,
крестьяне-корреспонденты.
Мы пишем,
горесть рабочих вобрав,
нас затмит пустомелей лак ли?
Мы знаем:
миллионом грядущих правд
разрастутся наши каракули.
Враг рабочим отомстить рад.
У бюрократов —
волнение.
Сыпет
на рабочих
совбюрократ
доносы
и увольнения.
Видно, верно бьем,
видно, бить пора!
Под пером
кулак дрожит.
На мушку берет героя пера.
На героя
точит ножи.
Что ж! —
и этот нож отведем от горл.
Вновь
согнем над письмом плечища.
Пролетарский суд
кулака припер.
И директор
«Правдой» прочищен.
В дрожь вгоняя врагов рой,
трудящемуся защита дружья,
да здравствует
красное
рабочее перо —
нынешнее наше оружие!
Загрузка...
