Верующий крестьянин
или неверующий,
надо или не надо,
но всегда
норовит
выполнять обряды.
В церковь упираются
или в красный угол,
крестятся,
пялят глаза, —
а потом
норовят облизать друг друга,
или лапу поповскую,
или образа.
Шел
через деревню
прыщастый калека.
Калеке б этому —
нужен лекарь.
А калека фыркает:
«Поможет бог».
Остановился у образа —
и в образ чмок.
Присосался к иконе
долго и сильно.
И пока
выпячивал губищи грязные,
с губищ
на образ
вползла бациллина —
заразная,
посидела малость
и заразмножалась.
А через минуту,
гуляя
ради
первопрестольного праздника,
Вавила Грязнушкин,
стоеросовый дядя,
остановился
и закрестился у иконы грязненькой.
Покончив с аллилуями,
будто вошь,
в икону
Вавила
вцепился поцелуями,
да так сильно,
что за фалды не оторвешь.
Минут пять
бациллы
переползали
с иконы
на губу Вавилы.
Помолился
и понес бациллы Грязнушкин.
Радостный идет,
аж сияют веснушки!
Идет.
Из-за хаты
перед Вавилою
встала Маша —
Вавилина милая.
Ради праздника,
не на шутку
впился Вавила
губами
в Машутку.
Должно быть, с дюжину,
бацилла за бациллой,
переползали в уста милой.
Вавила
сияет,
аж глазу больно,
вскорости свадьбу рисует разум.
Навстречу — кум.
«Облобызаемся
по случаю престольного!»
Облобызались,
и куму
передал
заразу.
Пришел домой,
семью скликал
и всех перелобызал —
от мала до велика;
до того разлобызался в этом году,
что даже
пса
Полкана
лобызнул на ходу.
В общей сложности,
ни много ни мало —
слушайте,
на́ слово веря, —
человек полтораста налобызал он
и
одного зверя.
А те
заразу
в свою очередь
передали —
кто — мамаше,
кто — сыну,
кто — дочери.
Через день
ночью
проснулся Вавила,
будто
губу ему
колесом придавило.
Глянул в зеркало.
Крестная сила!
От уха до уха
губу перекосило.
А уже
и мамаша
зеркало ищет.
«Что это, — говорит, —
как гора,
губища?»
Один за другим выползает родич.
У родичей
губы
галоши вроде.
Вид у родичей —
не родичи,
а уродичи.
Полкан —
и тот
рыча
перекатывается
и рвет губу сплеча.
Лизнул кота.
Болезнь ту
передал коту.
Мяукает кот,
пищит и носится.
Из-за губы
не видно переносицы.
К утру взвыло всё село —
полсела
в могилы свело.
Лишь пес
да кот
выжили еле.
И то —
окривели.
Осталось
от деревни
только человек двадцать —
не верили,
не прикладывались
и не желали лобызаться.
Через год
объяснил
доктор один им,
что село
переболело
нарывом лошадиным.
Крестьяне,
коль вывод не сделаете сами —
вот он:
у образо́в не стойте разинями,
губой
не елозьте грязными образа́ми,
не христосуйтесь —
и не будете
кобылогубыми образинами.
Загрузка...
