Луцилия приветствует Сенека!
От Бога — философия и жизнь.
Одевший философии доспехи
Понять стремится: Как он должен жить?
Как ночи мрак пронзает солнце утром,
Так мир от философии ясней.
Пусть от рожденья не дана нам мудрость,
От Бога — всем дана способность к ней.
Представь, что все бы мудрыми родились —
К чему стремиться в суматохе дней?
Не ценна обязательная милость,
Трудом приобретенная ценней.
В ней труд один: отыскивая сущность
Во всех людских, Божественных делах,
Идти к добру сквозь тернии, и пуще:
Не устрашиться вида грозных плах.
И учит: Бога чтить — в нем все начала.
Нас учит: человечное любить.
Содружество людей бы не кончалось,
Но алчность «помогла» о нем забыть.
Ты вспомни: были первые из смертных,
Живя во всем с природою в ладу,
И Лучшие там правили посмертно,
Прогнав от соплеменников беду.
Ведь подчиненье лучшему, мой милый —
В природе и животных, и людей.
Ведущий стадом бык — не самый хилый…
И людям нужен Царь, а не злодей.
Там выбирали по душевным свойствам —
И в счастьи проживали племена:
Ведь, для царя, о ближних беспокойство
работой было в эти времена.
Лишь мудрый мог по праву сесть на троне
В тот век, который звали золотым…
И дело было вовсе не в короне,
А — в голове, без алчной пустоты.
Там слабых от сильнейших защищали,
Учили: что полезно, а что нет.
Не тиранию люди ощущали,
А — добродетели волшебный свет.
Потом порок проснулся в человеке,
И мудрые придумали закон.
Семь мудрецов прославились в том веке,
Афины основал мудрец Солон.
Залевк из Локры, и Ликург из Спарты,
Катанский (что в Сицилии) Харонд…
Сумели, без дебатов разных партий,
Установить и право, и закон.
Пусть говорят: «Философ, на потребу,
Науки и ремесла изобрел…»
Ты от меня согласия не требуй:
«Ворона гложет кость, но, не орел.»
«Философ научил жилища строить?» —
Знак алчности в жилищах для меня.
Так, алчность сокрушила крепость Трои
(Через Елену, а потом… коня).
Тогда на свет явился архитектор,
Чтоб роскошь гордый строила полог
По вычурным немыслимым проектам,
Включая золоченый потолок.
А раньше от дождя спасали ветки,
Уложенные правильно на скат.
И не боялись, что их сдует ветром…
Теперь под белым мрамором дрожат.
Не мудрецы изделья из железа
Изобрели и начали ковать:
Что хитрости, наверное, полезно,
То мудростью не стоит называть.
«Что раньше появилось: Молот? Клещи?»-
Вопрос, не интересный для меня…
Для мудрого не требуются вещи.
Зачем ему себя обременять?
Кого сочтешь мудрее ты сегодня?-
Придумавших диковинный фонтан,
И над столом изменчивые своды?
(Здесь фокус — поворотная плита).
Иль тех, кто показать другим способен,
Что не нужны ни повар, ни солдат?
Что мир для жизни создан и удобен,
И каждый встречный дорог нам, как брат.
Необходимость тьмы забот не знает,
А наслажденье — множество трудов.
И шкуры лис от ветра нас спасают,
А также, от январских холодов.
А летний зной прогнать гораздо проще:
От древности в горах полно пещер.
Простой навес хорош, никто не ропщет,
Кругом найдешь достаточно вещей.
Животные легко живут в природе,
Без знания ремесел и наук…
А человек настолько сумасброден,
Что сам создал хлопот несметный круг.
Пресытившись имевшимся, доступным,
Мы алчем, повышаем цену трат.
И с матерью-природою преступно
Обходимся, пытаясь обобрать.
Страсть к роскоши оставила природу,
Влечет изобретательность порок.
Нам хочется все больше, год от года,
Давно забыт естественный порог.
Ремесел суматоха завертелась:
Куют, кроят, сшивают, вяжут, ткут…
И, для чего?- Все на потребу телу,
Что, не рабом — хозяином зовут.
Вот Посидоний: Мудрецам — дал Боже:
Искусство ткать полотна, спрявши нить.
Прозрачность тканей нынче не поможет
Ни тело, ни стыдливость защитить…
Потом он переходит к землепашцам,
Описывая пахоту земли,
Посев и обработку…В годы наши
Тьму нового здесь выдумать смогли.
На мельницу, и тесто в печь положим
(Все как в природе — челюсти, слюна…)
Не спорю, что процессы очень схожи,
Но, в чем здесь мудрость? Мудрость не видна.
Он к мудрецам относит все и сразу:
Одежду, хлеб и быстрый бег судов…
Конечно, это все придумал разум,
Но, нет в нем блага праведных следов.
Придуманное жалкими рабами,
Что заняты подобным и теперь:
Взять стенограммы, что облегчат память,
Зеркал прозрачность в окна или дверь…
А мудрость — не работает руками,
Вся суть ее — наставница души.
Не для нее отделывают камень,
Она лишь шепчет: Думай, не спеши…
Не мудрых труд — оружие и войны,
Развратность танцев, музыка и пир…
Ее ученье — сделать жизнь достойной,
В согласии и пользе строить мир.
Нам душу от тщеславья избавляя,
Ей стойкое величье придает,
Обуздывая спесь, дух окрыляет,
Поддерживает разума полет.
Нам объясняет праведный путь Бога,
Подземных сил, и гениев, и лар,
Огромный храм… Кто видел хоть немного,
Тот понимает: это высший дар.
Перед духовным взором — мир великий
откроется, стремись к нему сейчас:
Лишь там увидишь подлинные лики,
Которые не видит слабый глаз.
Потом она восходит к тем началам,
Что составляют сущность всех вещей:
И разума извечность изучает,
И силу, что могучей наших тщет.
Затем — к душе, к телесным, бестелесным…
К двусмысленному, в жизни и словах
(Ведь истина и ложь слились так тесно
В поступках, и в речах, и в головах).
Кто изобрел уменье делать своды?
Считается: их автор — Демокрит… —
И до него построены ворота
С округлым верхом, тот же самый вид.
Пусть камни превращал он в изумруды,
Он это изобрел… не как мудрец,
Взгляни вокруг себя: умельцев груды,
Но, в ком ты видишь мудрости венец?
Мудрец узрел божественность в природе,
Он показал, что в жизни есть закон —
Всеобщий, обязательный (не вроде…),
Скрывавшийся под красками икон:
Познать богов, и им повиноваться,
А мненьям и желаньям — цену знать.
Счастливым быть — за счастье не цепляться,
И властным быть — собою управлять.
Иные — отрывают мир от Бога…
От родины оторван гражданин…
И наслажденья им — не вид порока…
Но, путь у добродетели один:
Он — в честности, не купленной дарами
Людей, судьбы — все это жалкий тлен.
Награда в том, что, если честность с нами,
Награды не заманивают в плен.
Покуда жадность нас не разобщила,
Союз расторгнув ради грабежа,
Не зная мудрость, делала община —
Что должно делать мудрости мужам!
И было ль поколение счастливей?-
Всего хватало, много ль унесешь…
Но, тут вмешалась жадность прихотливо:
Кто много хочет, тот теряет все.
Пусть жадность бродит, стаптывая ноги,
Чтоб расширять неправедный удел.
Что б ни присвоить, овладеешь многим,
Но, прежде… Всей Вселенной ты владел…
Сама земля была тогда богаче:
Ее в тот век не трогали совсем.
Скупой не прятал, видя — бедный плачет,
Любили не себя, а каждый — всех.
Не для людей там делали оружье,
А, против хищных, алчущих зверей.
В убежище простом спасались в стужу,
И были — нас спокойней и добрей.
Под штучными не спали потолками —
Светила им сияли в вышине.
Им заменял подушку плоский камень,
Спалось — как не приснится вам и мне.
Никто из них природой не обижен,
И был в природе праведный покой.
Среди лугов — покровы грубых хижин,
Построенных неловкою рукой.
Они еще не стали мудрецами.
Наследники величия богов —
Сильнее и способней, чем мы с вами…
Но, корень добродетели — в другом.
Не знали серебра и самоцветов,
И не было из золота парчи…
Я эту жизнь назвал бы «вечным летом»,
Теперь к нему утеряны ключи.
Природа — мать, они — благие дети…
В неведеньи: Что зло? И, что порок?
Обученным дается добродетель,
С рожденья — лишь задатки.
Будь здоров.
Загрузка...
