О, моя ненавистная боль,
Заходи, выпьем чаю вместе.
Ты рассказывай, пой, читай,
Пока снова не станет тесно
Под тоскливой грудною клеткой,
Рядом с тлеющим еле сердцем.
Мне не хочется жить, ты знаешь?
О, конечно же, знаешь, знаешь.
Меня выдали: тремор рук
И глаза, что который день,
Сильно жаждут скорей закрыться
И не видеть весь этот тлен.
И проспать беспрерывно годы,
И подумать, что всё плохое,
То, что было давно и раньше
— это просто кошмарный сон.
Знаешь, раньше я и не думал,
Сможет ли организм уволиться,
(Да по собственному желанию)
Но сейчас я так четко чувствую,
Как все органы ставят подписи
На отказ от дальнейших действий.
Пульс прерывистый и зигзагами
На бумаге у кардиолога
Вырисовывает болезнь.
Но диагноза нет и не было,
Его даже не существует,
Как и в принципе смысла жить.
Мне казалось, что я распутался
Наконец-то за столько лет,
Но всё это
Было
Ошибочно,
Как теория Родиона.
И вокруг меня мир — иллюзия,
То, что кажется — это правда,
В чем уверен — пустая ложь.
И не знаю теперь… да кто я?
Что-то цельное и живое?
Или часть своего создателя,
Или может быть, ничего?
Я, наверное, чья-то выдумка,
Персонаж со второго плана,
Над созданием кого авторы
Не старались уже совсем.
Я, наверное, правда, нужен..
Для того, чтобы портить психику,
Чтобы люди смогли страдать,
Чтобы я, как сейчас, в бреду,
Вслух прочитывал данный текст
В окружении кучи зрителей..
Например, двух листов фанеры.
И я чувствую, что те подписи,
Выполняют свою работу.
И слова текут все замедленней,
И конечности холодеют,
И картинки плывут и кружатся.
И пока я ещё способен
На ничтожную пару слов,
Я скажу, если веришь,
Можешь?
То, что значит моя любовь.
И давай мы в последний раз
Заключим справедливую клятву.
Ты, сжав зубы, послушаешь плач
И мою «неправдивую» правду,
А потом, когда яд начнет действовать,
(Речь должна уложиться во время)
Поклянись, что не станешь спасать,
Чтоб чудовище смогло счастливо
Умереть на твоих глазах.
«Я люблю тебя» —
Напиши так.
На моём деревянном крестике,
И я точно, хоть встану с кладбища,
Но всегда
Я отвечу
Тем же.