24-02-2020
В соавторстве: Стрелок, Июлька, Абрикоскина
Про Ивана…
Ваня парень работящий — сам пахал, сам сеял-жал.
(И хватало урожая для себя, для кур, свиньи).
Но на злаках в этом годе было много спорыньи…
Осени едва дождавшись, первый урожай собрал.
Ваня урожай не веял — прямо с отрубью смолол,
В печь опару положил, да и спать пошел себе.
Утром же блины затеял, замечтался о вдове,
Что жила через лесочек, через реку, через дол.
Замечтался, взволновался — блин, конечно подгорел…
Не смотря на это, Ваня порченное яство съел.
В школе он учился плохо — Стасю Гроффа не читал.
Потому, очами хлопнув, глюк «кислотный» не признал.
Мир вокруг преобразился — всеми красками расцвёл,
Хата в замок превратилась, поросла густым плющом.
Ваня ахнул — конь у стойла громко хрюкает, на нём
Сбруя ладная, с уздечкой и золОченым седлом.
До вдовы пешком переться — целый час, а может два.
На коня вскочил Ванюша, не свалившися едва.
Жди, Марьяна, да сметаны приготовь стакана два, —
Пекарь наш с блинами скачет, так что радуйся, вдова!
***
А луна на небе словно подгорелый жёлтый блин.
Через кладбище Ванюша на свинье, как на коне,
Лихо едет, воет песни, сам как рыцарь из былин.
Глядь — навстречу монстр жуткий, пострашнее, чем во сне.
Морда серая с клыками, вертикальные зрачки,
Руки в струпьях, от лохмотьев вонь идёт, миазм сплошной.
Ваня сразу вурдалака раскусил, и соскочил
С боевого сивки-бурки. На врага пошёл герой!
Хоть Ванюша — не царевич, но красавец хоть куда.
Сила есть, ума палата, в общем чем не супермэн?
Он за шкирку вурдалака подхватил, и без труда
Об оградку трижды треснул, а потом связал в момент.
(У хозяйственного парня при себе верёвки мот,
И всегда, на всякий случай, рыболовные крючки,
Спиннинг сложенный, затравка, хлеба мякиш, и компот,
Два гандона, сигареты, и консервами бычки)
Кто ещё там?! Вот так встреча! Что за черт принес ее –
Гнойный прыщ на подбородке и на шнобеле ещё,
Хромоногая, кривая, косоглазая Яга ?
Где же меч запропастился? Нет оружья ни фига.
И бормочет ведьма что-то. На Ивана сглаз кладёт?
Вся трясётся (от испуга?), слёзы водопадом льёт,
Гной из всех прыщей стекает по дублёному лицу.
О своих переживаньях сообщает молодцу.
У героя челюсть наземь — он никак не ожидал.
Ну на кой ему старушка, (сам ведь статен, и удал)
И горяч ещё! На зомби ну ни капли не похож.
Для молодушек ретивых он пока что очень гож.
В сумке Ваня начал рыться — кол осиновый искать,
Чтоб проткнуть скорее ведьму, и с себя проклятье снять.
А старушка — прыг на парня! Впилась в шею, как упырь.
Он подумал: «Жив останусь — сдамся в женский монастырь»
Из железной хватки ведьмы вырывался и хрипел,
Матом бешено ругался, ведьму слал ко всем чертям!
А потом вдруг отпустила — на три метра отлетел,
И в свой адрес наш Ванюша услыхал:»Маньяк и хам!»
Голос до того знакомый, не Марьяны ли родной ?
Помутнение с Ивана враз сошло, как страшный сон.
С воплем радостным вдогонку за вдовой помчался он,
С предложением к красотке стать Ивановой женой.
***
«У Петровны вышел славный и убойный самогон»
С замечательным настроем шёл домой хмельной Семён,
Через кладбище, знакомой и протоптанной тропой.
Глядь — Иван на хряке скачет, сразу видно — никакой.
«Ох, нажрался, — что ж такое»! –закрестился дед Семен!
Аль Петровна мухоморы добавляет в самогон?
Вон, и когти у Ивана, и огромные рога…
на дойду я до заставы — забодает старика.
Морда страшная, больная, окосевший хмурый взор, —
Не получится, как видно, задушевный разговор.
Старый друг скривился жутко, и Семёна не признал,
Со свиньи на землю прыгнул, крикнул что-то и напал.
***
Через кладбище Марьяна шла тихонько, помолясь.
Год, как мужа схоронила, и теперь, уже смирясь,
О любви земных утехах, возмечтала, расцвела.
Молодой ещё и страстной наша вдовушка была.
Так и шла, то горевала, что есть силы, аж до слёз,
То, поклонника припомнив, будто издавала визги.
Вдруг, увидела картину — между двух кривых берёз
Ванька старого Семёна об оградку лихо 3,14здит.
Загляделася вдовица. Ну и ну! Вот это да!…
Ах, какой Иван красавец! (Да и я ведь молода)!
Каждый перст размером в скалку. Какова тогда елда?!
Что ж хозяйственному парню без пригляду пропадать?
Взгляд вдовицы по Ивану заскользил всё ниже, ниже…
Страсть накрыла с головою и, желанием влекома,
Подобралась незаметно к парню Марьюшка поближе –
Очень сильно захотелось проводить его до дома.
И затеяла Марьяна с Ваней светский разговор:
«Ты по что связал Семёна? Развяжи и отпусти.
Чем вязать гандоном деда, лучше бы со мной пойти.
Нам резинки пригодятся, если их ещё не стёр».
Но Иван, шипя ужасно, что — никак не разобрать,
Машет остреньким, опасным. Это ж кол! Япона мать!
Парень бросился на Марью, и давай её долбать
(Всё ручищами, да мимо), в землю-матушку выжимать.
Еле вырвалась вдовица, и Иван, шатаясь, встал.
Словно штифт, понятный признак сквозь штанину выпирал.
Он опомнился, — вдогонку за молодкой побежал.
Возле дома милой Марьи он хозяюшку догнал…
***
— Эх, зачем за мною гнался, раз тебе я не мила́?
Не кобыла полковая, чтобы всякому дала!
Я не склонна к предрассудкам, но всему же есть предел –
Что в подпитье наркоманском ты, Ванюша, углядел?
Если я тебе желанна — очень лестно! Ну так что ж?..
Но со мною, слышишь, Ваня — и не куришь, и не пьёшь.
Приключений дух заманчив, но так хочется опять
В платье свадебном красивом хоть разок пощеголять.
Что вдовица прочитала по Иванову лицу,
Мы об этом не узнаем никогда от них, похоже.
Только кружевом тюльерским застелила Марья ложе,
И остаться до рассвета разрешила молодцу.
В жарком зольнике камина догорают угольки,
Дрыхнет Ванька, улыбаясь, крепким богатырским сном.
А Марьянушку тревожат мысли только об одном:
«А дождусь ли предложенья я Ивановой руки»?
Гложет мука Марью — встанет полюбовник с утреца,
И уйдёт своей дорогой, получив, чего хотел. —
Ночью то, и так и эдак на себе ее вертел.
А проспится… и простится? Не удержишь, подлеца!
***
Очнувшись утром дед Семён, трясясь с похмелья и со страху,
Стянувши с лысины гондон, поплелся к дьяку Аристарху.
Чтоб от нечисти избавил тот вдовы несчастной дом.
Ведь всю ночь в дому Марьяны были стоны, рыки, гром.
Ваня поутру проснулся — тело мятое болит.
А ошуйю, улыбаясь, мечта — вдовушка сопит.
Ну, Иван, конечно к дьяку, — чтоб замаливать грехи,
И чтоб упыря отвадил (черт, сожри его кишки).
Не дошли они до дьяка. У церковных у дверей
(Может, чая видеть драку), ЛИХО их столкнул — злодей!
Дед Семён с фингалом синим, Ваня тоже в пиздюлях, —
Враз друг друга увидали. Заорали «Да ну, нах»!
И к своим домам помчались. Каждый думал про себя:
«Видно, я с ума свихнулся! Вот же сцуко, вот же, бля»!
Но по счастью, жил в деревне Добрый доктор Айболит.
Дал читать он Гроффа Ване, а Семёну-то про спирт…
После — долго хохотали (аж до колик) вчетвером —
Доктор, и вдова, и Ваня, и, конечно же, Семен…
Просветительской работой рьяно доктор занялся.
Помогал ему Ванюша, кулачищами тряся.
И с Петровной «задружившись», сыпет Марья в самогон
Потихонечку пургена, чтобы был он «ой, ядрен»!
Кто с фингалом, кто с поносом — протрезвело все село.
Вот как слово медицины деревенских проняло!
Ваня не был гадом вовсе — на вдове женился он.
А «упырь» Семен отныне ненавидит самогон.
Все могло бы быть и хуже. Повезло им всем еще
Так что, детки не бухайте, и учитесь хорошо.
Соавторство
Загрузка...
