От автора
Эта история засела прочно в моей голове, хотя со дня описываемых событий прошло несколько … десятков (!) лет. Хотелось поделиться ею с кем-нибудь, но то ли не хватало смелости и уверенности в себе — в том, что сумею изложить её так, что читатели станут союзниками автора и примут информацию без иронических улыбок и саркастических реплик; то ли срабатывало возведённое в принцип моего самомнения: проза не для меня. На сколько факты могут разбавляться вымыслом, чтобы их художественная обработка не очень-то вредила документальности?
К какому жанру оно относится? Извините, не знаю. Не знаю потому, что, во-первых, совсем не ориентируюсь в теории прозы, а во-вторых, не знаю во что это произведение выльется. Последнее от того, что, пишу, как говорится, с листа, из головы, без предварительно подготовленного оглавления или содержания. Смутно представляю себе порядок событий, о которых хочу рассказать. И всё. Вспоминаю, представляю и пишу, пишу он-лайн. Использование слова «повесть» в названии совсем не определяет жанр произведения, а просто вызвано некоторыми ассоциациями автора. Конечно, в процессе написания и потом перечитаю материал неоднократно, появляются неизбежные правки.
Обращаюсь к читателям, знакомым с авторам лично: ни в коем случае не считайте эту повесть документальной историей жизни героя. Автор всё-таки стремился охудожественить жизненный материал.
Итак, в путь.
1. Дорога к месту исполнения почётного долга каждого гражданина страны
Утром Георгий достал из почтового ящика открытку с официальным требованием быть через день в райвоенкомате, что называется, с вещами. Событие давно ожидаемое и потому неожиданное, как летняя метель. Были, конечно, предварительные вызовы в это заведение. Проходил медкомиссию, стыдливо прикрываясь от женщин-врачей. Давал подробные данные о своём «послужном списке». Естественно, скрыл, что после средней школы окончил в этом году строительный техникум и даже успел поработать пару месяцев мастером на стройке. Совсем не хотелось загреметь в стройбат.
Прощай первый курс заочного отделения института, прощай милая девушка, с которой дружил уже два года, а несколько дней назад случилась размолвка. Но последнее-то исправимо — можно позвонить ей на работу и оповестить о долгой разлуке. Это и было сделано из телефона-автомата, не откладывая в долгий ящик. Услышал, что она выехала по заданию своего начальства в один из райцентров ближнего Подмосковья. Выехала на два-три дня. Пришлось рассказать её сотруднице, снявшей трубку телефона, о предстоящем расставании с просьбой передать пламенный привет. Но сотрудница, к удивлению, восприняла эту информацию очень уж эмоционально, потребовала подробности о дате и времени, об адресе военкомата.
Ранним прохладным, но солнечным сентябрьским утром в день отъезда во дворе военкомата собралась кодла молодых людей, человек двадцать. Кодла потому, что по одёжке они не очень-то отличались от так привычного ныне нам облика БОМЖей. Зачем одеваться изысканно, если скоро всё равно переоденут в солдатскую робу, а свою гражданскую одёжку либо сам уничтожишь, либо кое-что выберут и заберут себе дембеля? Вот и герой наш был одет в довольно поношенную, но опрятную черную вельветовую курточку, широкие, не по тогдашней моде, не первой свежести тёмно-серые брюки, обут в черные полуботинки со сбитыми каблуками. И, конечно, на процедуре прощания присутствовали близкие и родные призывников, а также друзья, не отошедшие ещё от многочисленных прощальных тостов этой ночью. Георгия провожали мать, отец и Тина — любимая девушка, примчавшаяся на проводы прямо с Павелецкого вокзала. Друзей среди провожавших не было, так как все они уже служили в армии – Георгий же призывался с отсрочкой в связи с учёбой в техникуме. Под слёзы мам и девушек ребят вместе с их рюкзаками и фибровыми чемоданчиками погрузили в открытый кузов грузовика. Автомобиль под звуки «Марша славянки» и прощальные крики провожающих выехал со двора и затерялся в путанице улиц Москвы.
Привезли новобранцев на какую-то грузовую железнодорожную станцию со множеством тупиковых путей в районе Хорошевского шоссе. Выгрузили из грузовиков, а их там оказалось не мало — из всех районов города, пересчитали по головам и загнали в товарные вагоны, прозванные в народе телятниками. Справа и слева от сдвижной широкой двери вагона располагались в три яруса дощатые полати на всю ширину вагона.
В каждом вагоне сопровождающий, он же охранник и блюститель порядка в форме сержантского состава. На настойчивые вопросы новобранцев о пункте назначения и роде войск сержант в конце концов вынужден был процедить сквозь зубы: «Львов. Авиация». Ответ не очень убедительный, так как погоны у сержанта не голубые, как у солдат ВВС, а чёрные, с эмблемами в виде перекрещённых молний. Но народ всё-таки как-то приуныл – ещё бы, служить в авиации предстоит четыре года, а не три, как во всех сухопутных войсках. Георгий быстренько вырвал из маленького блокнотика листок. Написал на нём два этих слова и номер телефона, по которому их следовало назвать. Потом он высмотрел проходившую вдоль состава женщину вполне цивильного вида, бросил ей эту записку с просьбой позвонить по указанному телефону. Значительно позже, уже при регулярной переписке с родителями Георгий узнал, что женщина честно исполнила его просьбу.
До Львова ехали четверо суток. Поезд часто останавливался на разъездах, пропуская скоростные и даже пассажирские поезда. А куда торопиться-то: поезд ползёт, а служба идёт. Было совсем не скучно. Нашёлся гитарист с инструментом и исполнитель современных популярных и малоизвестных песен, в основном, конечно, блатных или приблатнённых. Но некоторые песни, услышанные Георгием впервые, глубоко запали в душу и память ребят. Например, спел парень песню, написанную, по его словам, другом. Её никто из присутствующих ещё не слышал, всем очень понравилась. Она сопровождала потом ребят все три года службы. А название-то её «Серебряный туман»! И это в 1958 году!!! Через несколько лет, уже после демобилизации Георгий услышал исполнение этой песни перед сеансом в кинотеатре «Россия». Очень удивили и огорчили слова конферансье, который назвал её авторами знаменитых советских композитора и поэта. Ну что ж, бывает у нас такое, и, говорят, не редко.
По дороге поезд останавливался на станциях, но, как правило, где-то на грузовых задворках. Остановки использовались и для посещения общественных туалетов, и для приёма пищи. Её разносили в бачках солдаты (как потом выяснилось, из хозяйственного взвода воинской части – нашего предстоящего места службы) из вагона с походной солдатской кухней. Ребята выскакивали из вагонов, чтобы размять ноги, иногда беззлобно похулиганить, например, позвонить в станционный колокол. Желающим удавалось на свои шмотки выменивать что-нибудь из съестного (как добавка к постоянным кашам), а иногда и из спиртного. Первым подкармливали и сержанта, последнее высасывалось в тайне от него. За дорогу одежды на ребятах здорово поубавилось. Приятель Георгия и его земляк по району проживания, «загнал» свои ботинки за бутылку самогонки и поношенные галоши громадного размера. Так и шёл он потом до самой части в этих галошах, подвязанных носовыми платками.
Оказалось, что Львов — не конечный пункт поездки. После него проехали ещё порядка семидесяти километров и окончательно расстались с обжитыми уже телятниками в небольшом райцентре Прикарпатья.
2. Салага
Построили в колонну по четыре. Четыреста человек, все москвичи. И эта впечатляющая своей разнопёристостью колонна с громкими и невнятными слоганами, без понятия строя и основ марширования двинулась по привокзальному парку и старинным улочкам в прошлом польского города в его противоположный конец. Благо, город-то небольшой, всего двадцать тысяч жителей. Впоследствии Георгий узнавал свою колонну в некоторых фильмах про анархистов и «зелёных». Обгонявшие колонну повозки сразу заполнялись тряпьём к радости, а иногда к испугу, «водителей кобыл». Автомобили как-то не встречались. Похоже, они были в распоряжении только многочисленных воинских частей, расквартированных в городе. Нечастые прохожие останавливались на тротуарах и с неподдельным любопытством, смешанным с ужасом, наблюдали эту дикую картину.
Привели колонну без потерь личного состава и без заметного ущерба для окружающей среды в военный городок на окраине города, диаметрально противоположной вокзалу. Высокая кирпичная оштукатуренная и покрашенная в серый цвет ограда скрывала два четырёхэтажных кирпичных здания того же серого цвета, симпатичный клуб в окружении тополей и акаций, небольшой магазинчик, солидный по размерам строевой плац, скромную спортивную площадку с баскетбольными щитами, стойками для волейбольной сетки и основными гимнастическими снарядами, красивую аллею, ведущую к большому туалету в самом конце территории этого военного городка. Вдоль аллеи установлены плакаты с портретами выдающихся военачальников Советской Армии.
Одно из зданий было занято штабом полка Прикарпатского военного округа, второе — школой младших военных специалистов, входящей в состав полка. В эту-то школу и привезли всю московскую братию. В нём, этом здании, теперь предстоит и жить, и учиться, и нести различную службу вновь прибывшим, в том числе и нашему герою. Так что, оказался Георгий не в авиации, а в войсках противовоздушной обороны — ПВО. Это, пожалуй, один из лучших вариантов срочной военной службы. Не даром эти войска называют воинской интеллигенцией. Раньше они назывались войсками наблюдения, оповещения и связи — ВНОС, что остряки расшифровывали: «выспался, наелся и опять спать» или ещё «война нас обошла стороной». Трудности службы, конечно, были (о них напишу, может быть, в другой раз), но их не сравнишь с той же пехотой, морской службой. Новобранцев учили на операторов радиолокационных станций (РЛС), электромехаников РЛС, мотористов дизельных электростанций РЛС. Георгий попал в один из двух взводов операторов, где учились десять месяцев и выпускались с двумя лычками на погонах, то есть в звании младшего сержанта. Остальные специалисты готовились шесть месяцев и выпускались ефрейторами.
Служба началась с бани, стрижки и переодевания. В зеркало смотреть на себя было жутко и комично одновременно. Уши торчали из-под пилоток, нелепо напяленных на остриженные наголо головы. Гимнастёрки пузырились и горбатились, из голенищ кирзовых сапог торчали углы кое как намотанных портянок. Глядя друг на друга, обхохотались.
Началась тягостная текучка этапа, называемого курсом молодого бойца и заканчивающегося принятием воинской присяги. Изучение в классных комнатах уставов воинской службы, а их с полдесятка. Постижение с умным видом электрических схем РЛС, а каждая схема имеет размер приблизительно пять на два метра. Кому как, а Георгию все эти термины и обозначения электроники были равнопонятны и равноусвояемы китайскому языку. Ежедневные многочасовые занятия строевой подготовкой на плацу с одновременным изучением и спевкой взводной строевой песни. Регулярные марш-броски с полной выкладкой, кроме оружия. А это значит, что бежишь в сапогах, пилотка просунута под погон, гимнастёрка выдернута из-под ремня, наискосок через плечо надета скатка — туго свёрнутая в кольцевую «колбасу» шинель. Этот бег совершается, конечно, вне города, по загородным просёлочным дорогам и тропам. И так километров пять-десять. Сержант подгоняет отстающих. Иногда подобный кросс совершается с надетыми противогазами, зато без скаток и покороче. А командиру взвода и сержанту добавляется забота следить, чтобы «спортсмены» не оттягивали на щеке край противогаза или не отвинчивали шланг маски от коробки фильтра. Воздуха для учащённого дыхания очень уж не хватало. И так ежедневно, невзирая на погоду и самочувствие, без праздничных и выходных дней в течение двух месяцев.
А вечером, перед построением на «отбой» свободное время — часа полтора. В своей казарме, размером с классную комнату городской средней школы и с двухъярусными железными кроватями, солдаты сидят на прикроватных табуретках, подшивают свежие подворотнички, наяривают асидольной щёточкой пуговицы и бляхи, драют до блеска сапоги, пишут письма. И, конечно, несмолкаемый разговор. О девушках (женатые и опытные холостяки — о женщинах) с изрядной долей цинизма, хвастовства и «клубнички». В 22.оо отбой. При отсутствии сержанта, который «квартируется» вместе со своим взводом, продолжается болтовня, заглушаемая храпом тех, кто сон предпочитает сексуальным картинам.
Подъём в семь ноль ноль. и через тридцать секунд должен стоять в строю в коридоре, почти полностью одетый (без пилотки и ремня). Не успел — снова ложишься в исподнем на постель под одеяло и для тебя повторяется команда «подъём». И очередной день снова повторяет все уже здесь прожитое.
Некоторое разнообразие в жизнь вносят дни, когда взвод несёт очередное дежурство по части. Все солдаты распределяются по разным направлениям работы: дневальные, работа в блоке питания, уборка территории и туалета, уборка учебных помещений. Позже, после принятия присяги, добавилось несение караульной службы. Как правило учитываются пожелания солдат. Например, Георгий предпочитал до принятия присяги чистить картошку, а после принятия — караульную службу. Тяжёлое и морально, и физически время. Когда думаешь о том, что это будет повторяться изо дня в день в течение трёх лет, поневоле закрадывается мысль о самоубийстве.
Особо запомнились самые чёрные дни периода «молодого бойца». Всем солдатам сделали уколы под лопатку каким-то комплексным снадобьем. Сделали сразу после завтрака и в этот день отменили все занятия. Было позволено и категорически рекомендовано заниматься спортом: волейбол, гимнастика на снарядах, штанга и гантели — кто во что горазд. Бегали, прыгали, бесились, но к вечеру все обмякли, посерели и улеглись в постели. Назавтра, как обычно, в 6.оо команда «подъём», но никто не в состоянии был пошевелиться. Под лопаткой громадная плюха, дотронуться до спины невозможно, температура под тридцать девять. Плевать. Всё равно подъём и построение. После завтрака погрузка в кузова грузовых автомобилей. Подтягивались одной рукой, подсаживали друг друга. Поехали. В части оставили только двоих, температура которых перевалила за сорок. Привезли в колхоз и сразу на поле — собирать сахарную свеклу. Наклоняться больно. Поэтому присаживаешься, хватаешься за ботву и встаёшь, выдирая плод из земли. Производительность, естественно, никудышная. Полевую кухню привезли на место работы. Кое-как сжевали миску каши, сидя на сырой целине с краю поля, и за работу.
Рядом с полем протекала небольшая речушка, или большой ручей. Один из солдат, чтобы хоть как-то отлынить от работы, свалился, якобы нечаянно, в воду. Это его не спасло. Он продолжил сбор свёклы мокрый до нитки. А на улице-то октябрь! Ночевали в небольшой классной комнате деревенской школы. Помещение было освобождено от парт, а пол застлан тонким слоем соломы. Лежали тесно, только на боку — лежать на спине невозможно — и из-за нехватки места, и из-за боли. Стоит только кому-то попытаться повернуться на другой бок, как раздавались стоны и ругань его соседей. Георгий не смог больше терпеть, встал как можно осторожнее и, переступая через тела коллег, вышел из помещения. Решил пройтись по ночной улице деревни, но тут же наткнулся на гуляющих сержантов. Они обвинили Георгия чуть ли не в дезертирстве и заставили вернуться в школу. Заходить в класс Георгий не стал. Сначала он сел на скамью вытащенной во двор парты, но скоро стал замерзать. Пришлось возвращаться в школьный дом и сесть на пол в прихожей, прислонившись здоровым боком к стене. Так и подремал немного.
Эта колхозная страда продолжалась четверо суток. Возвращались в часть ужасно грязные, измотанные, но почти выздоровевшие от уколов. Возобновлённые занятия в классах и на плацу теперь казались лёгкой забавой.
Справедливости ради нужно отметить, что никакой дедовщины в части не было. И это понятно. Старослужащих всего человек сорок. Это сержантский состав и хозяйственный взвод. А салаг-то четыреста! Попробуй только тронь кого-нибудь!
Таковы первые месяцы армейской службы Георгия. Теперь могу перейти и к основной нити повествования.
3. Знакомство
Наконец-то состоялось! Вся часть выстроена на плацу в две шеренги. Перед строем каждого взвода поставлен небольшой столик с текстом присяги. За столиком стоят командир взвода и представитель штаба полка. Вызывают солдата. Он, чеканя шаг, подходит к столику и докладывает о прибытии для принесения воинской присяги. После прочтения присяги представитель штаба полка поздравляет солдата с этим событием и возвращает его в строй.
Этот день объявлен в части праздничным. Значит, никаких занятий, концерт самодеятельности в собственном клубе военного городка и … компот на десерт в обед. Да, да, компот — обязательный атрибут праздничных дней, только праздничных. Но не буду я здесь рассказывать об ассортименте трёхразового питания. Приведу только высказывание замполита части, инспектировавшего зал столовой во время обеда. Все с кислыми физиономиями ковырялись в гороховой каше, которую подали на второе после горохового супа. Так вот, замполит проникновенным голосом, присущим только этой категории военнослужащих, по-отечески произнёс: «Не вкусно, ребятки? Зато очень питательно!».
Положительные последствия принятия присяги для Георгия — это уже упомянутая мною караульная служба и получение увольнительной в выходной день. Караульная служба в очередной день дежурства взвода по части неслась на полигоне, где находились учебные РЛС и прочая техника, а также материальные склады части. А сам полигон находился на загородной дороге, продолжавшей улицу, где расположена часть. Расстояние от части километра два. Нести караульную службу нравилось Георгию из-за распорядка несения: два часа стоишь на посту с автоматом ППШ на груди, потом два часа бодрствуешь в караульном помещении, при этом чистишь автомат, можешь пить чай, который ребята заваривают из вишнёвых веточек, поддерживаешь огонь в печке. И наконец, два часа сна на топчане. Одна пола тулупа (это зимой) подстелена, второй укрываешься. И так сутки по кругу. Постов четыре штуки, так что в караул заступает сразу четырнадцать человек – двенадцать солдат, начальник караула (сержантский состав) и разводящий. Это обычно ефрейтор, в обязанности которого входит разводить состав очередного караула по постам и возвращать в караульное помещение отстоявших на постах. Пока Георгий стоит на посту, тишина и одиночество (особенно в ночные часы) способствуют раздумьям, воспоминаниям и … сочинению стихов. К последнему занятию Георгий пристрастился с детства, но хобби это происходило с огромными перерывами. На этот раз перерыва почти не было: писал эпиграммы в техникуме, продолжил писать их и в армии.
Беззвездное небо, тулуп, ПэПэШа.
Время замерзло, идет не спеша.
Как в самоволку, припрятав мундир,
я убегаю во внутренний мир.
Здесь разбираю шотландский гамбит,
срок присужденный быстрее летит.
Первая увольнительная! Это незабываемо! Георгий, как «отличник боевой и политической подготовки» получил увольнение в первой же серии увольнительных для молодых солдат. Суббота, ноябрь. Снега нет и сухо. Чистишь перед уходом в город всю свою амуницию. Показываешься старшине. Если проходишь проверку, то получаешь листок увольнительного удостоверения с твоими данными и разрешённым временем пребывания вне военного городка, но в пределах гарнизона, то есть города.
Георгий вышел за ограду городка и направился по улице в сторону центра. Главное — не прозевать встречного офицера или сержанта и вовремя отдать ему честь. Иначе будут весьма неприятные последствия, во всяком случае увольнений лишишься на несколько недель.
Все солдаты были уже проинформированы, что при увольнении можно посетить два «увеселительных заведения»: Дом офицеров и городской клуб. Дом офицеров расположен далеко, пока дошагаешь, потеряешь много драгоценного времени. Клуб почти в центре города, мимо него всё равно проходишь, гуляя по городу. Георгий решил зайти в клуб. Зашёл. Снял в фойе шинель и шапку, пригладил чуть отросший бобрик на голове, расправил гимнастёрку под ремнём и вошёл в зал, где гремела музыка и теснились в танце пары. Господи! А какие девушки! Это буквально необыкновенные инопланетные существа. Воздушные, красивые, в ярких платьях! Слов нет. Георгий прислонился спиной к стене и осматривал девушек восхищённым взглядом. Только ради этого стоило заглянуть в клуб.
Когда первый приступ шока миновал, Георгий уже более трезво начал оценивать стоящих в относительной близости девушек. Внимание задержалось на девчушке с буйной шевелюрой пышных, волнистых волос ярко-медного цвета. Почему-то всегда рыжие девчонки задерживали на себе его взгляд. При этом московская девушка была не рыжей, а имела волосы пепельного цвета — красиво и необычно. Ещё, как всегда, Георгий окинул взглядом всю миниатюрную, точёную фигурку девушки с отлично обрисованными формами и красивыми стройными ножками. То, что надо! Решение принято и нужно рисковать.
Георгий дождался, когда заиграет танго (другие танцы он не танцевал), и направился к избраннице. Она без всякого кокетства и кривляния сразу приняла приглашение. Наконец-то после долгого перерыва Георгий ощущал близость женского тела, вдыхал женский запах волос и слабый аромат духов, ощущал ладонью нежные изгибы спины. Сначала танцевали молча, потом Георгий вспомнил обязательную при знакомствах на танцах фразу и произнёс её: «Вы хорошо танцуете!». И вдруг ответ: «Та нi, погано» (да простят меня читатели-украинцы, если я допущу ошибки при использовании их родного языка). Мы все знаем, как звучит буква Г в украинском языке. Это произвело на Георгия впечатление неожиданного холодного душа. Сразу резко упал градус возбуждения и перекосился в сознании облик этой только что очень миленькой и очень тёплой девушки.
Слава Богу не на долго. Девушка предпочла взять инициативу в свои руки, увидев плохо скрытое помутнение кавалера. Она засмеялась и на русском языке с чисто московским диалектом спросила: «Вы москвич?».
— Да, а как Вы это угадали? Может, я из Ленинграда.
— Нет, говор ленинградцев я легко отличаю от московского говора.
— Надо же, вот уж никогда не замечал разницы в разговоре между мной и моими ленинградскими друзьями.
Это уже потом Георгий догадался, что дело совсем не в особой чувствительности этой девушки к диалектам, а в том, что город ещё хорошо помнит наделавшее много шума движение колонны московских оборванцев по впавшим от перепуга в столбняк улицам этого тихого города.
Танцевали Георгий и Надя (так назвалась девушка при знакомстве) весь вечер, пока часы не показали скорое истечение увольнительного времени. Надя тоже решила уйти из клуба. Хоть это было и не по дороге к части, а наоборот — по дороге к вокзалу, Георгий проводил Надю до дому и бегом возвратился в часть без опоздания. При прощании договорились, что девушка пришлёт Георгию письмо, и он, узнав её адрес, ответит ей, когда станет известно о следующей увольнительной.
4. И началось!
Переписка просто незаменимая вещь в подобной ситуации. Нужно признать, что в те далёкие годы почта работала несравнимо лучше теперешней. Сегодня бросил письмо в почтовый ящик и завтра оно уже у адресата. Увольнительная не гарантирована никому. Малейшее нарушение дисциплины или установленного распорядка и ты лишаешься увольнения на один или несколько раз в зависимости от тяжести проступка. Даже при идеальном несении службы совсем не обязательно твоё увольнение, так как число солдат в несколько раз превышает число увольняемых. А увольнительные даются только на субботу и воскресенье. И потом, солдаты дежурного взвода не подлежат увольнению, а дежурство частенько выпадает на выходные дни. Вот и выходит, что получаешь увольнительную один-два раза в месяц.
На следующий после танцев день Георгий получил письмо от Нади. Девушка очень скромно заявила, что рада знакомству, желает его продолжения и ждёт очередной «очной ставки». А пока надеется, что переписка станет регулярной, интересной и полезной для «обеих заинтересованных сторон». Георгий несколько раз перечитывал письмо и в глазах его стоял образ Нади. Курносенький носик, немного припухшие губки, в уголочке верхней губы чуть заметен маленький шрам. Глаза в зависимости от падающего света были то карие, то отливали внутренним зеленоватым блеском. За время танцев и провожания Георгий узнал, что она учится на последнем курсе торгово-экономического техникума и после его окончания собирается поступать во Львовский институт того же профиля. На этом сведения о новой знакомой заканчивались. Георгий в своём ответе тоже дал скупую информацию о себе, особенно не распространяясь о сведениях личного характера. «Чем больше мы будем узнавать друг о друге, тем шире будет тематика нашей переписки. Я надеюсь, что она не доставит нам неприятных минут, а наоборот будет укреплять нашу зарождающуюся дружбу».
У Георгия появилась настоятельная потребность ходить в увольнение почаще. Он, как уже было сказано выше, был на хорошем счету у командиров, но это только защищало от несправедливой придирчивости при определении списка увольняемых. Нужно было ещё добиться особых привилегий для получения дополнительных возможностей выходить за пределы своего военного городка. Вскоре такие возможности представились. Георгий быстро вышел в лидеры по поднятию тяжестей, был включён в сборную штангистов части и с успехом защищал спортивную честь школы в гарнизонных соревнованиях. То же и в баскетбольных соревнованиях. А тут ещё к тому же командир взвода узнал каким-то образом о поэтических упражнениях Георгия. В приказном порядке Георгий был обязан еженедельно сочинять четверостишия под карикатурами на своих нерадивых товарищей в «Боевом листке». Карикатуры рисовал тоже солдат из того же взвода. Он был почти профессиональный художник. Закончил какое-то художественное училище. У него отлично получались не только карикатуры, но и портреты, и пейзажи. Этим сразу воспользовалось руководство части и полка. Вся дальнейшая его служба прошла с мольбертом за изображением высших офицеров и их домочадцев.
Подготовка очередного номера «Боевого листка» обычно заменяла строевые занятия, а иногда и кроссы. Ещё стихоплётство Георгия было использовано для написания каверов известных песен. Музыкальный приятель Георгия выступал в качестве конферансье на вечерах художественной самодеятельности в клубе городка, а изредка и в Доме офицеров. Георгий писал текст конферанса и, по предложению приятеля, каверный текст какой-нибудь популярной песни, которую и исполнял приятель. Эта гражданская активность Георгия не оставалась незамеченной и, конечно, сказывалась на частоте увольнений.
Встречи с Надей приобретали всё более регулярный характер, но совсем не снижали частоту переписки.
При относительно редких прогулках по городу Надя рассказала его польскую историю. Вот здесь, на месте этой швейной фабрики был дворец известного польского магната и сандомирского воеводы Ежи Мнишек. А в этом костёле, построенном в 1573 году, его дочь Марина Мнишек в мае 1606 года венчалась с Лжедмитрием I. К сожалению, невозможно было посетить этот костёл — сделать это в военной форме было категорически противопоказано. Рядом с костёлом стояло второе по высоте здание города — пятиэтажная гостиница. Иногда забредали в парк, расположенный у железнодорожного вокзала. Аллеи, беседки, отсутствие аттракционов. Конечно, в зимнее время эти прогулки не очень-то стимулировали романтическое настроение. В поисках уединения забредали на городской стадион со скамьями в три ряда и сидели, тесно прижавшись друг к другу.
Эпистолярный жанр по-прежнему играл главную роль во взаимоотношениях молодых людей. Надя иногда обращалась к Георгию с предложением взять в библиотеке и прочитать какой-нибудь роман, а потом подробно изложить своё мнение о прочитанном. В частности, такая просьба коснулась романа Гончарова «Обыкновенная история» и очень удивила Георгия: с чего это возвращаться к произведению, входившему в школьную программу. Надя убедила приятеля, что теперь он увидит роман совершенно другими глазами и тот произведёт просто ошеломляющее впечатление. Так и получилось. Георгий исписал почти полную школьную тетрадку критическим разбором романа и восторженными отзывами. Как же несерьёзно читали мы в школьные годы рекомендуемую литературу! Сколько мы потеряли в своём общем развитии!
Апофеозом этой переписке был проект договора, который Надя прислала Георгию. Договор так и назывался: «Договор о взаимном удовлетворении». Конспективно его содержание выглядит так. «Наши взаимоотношения должны приносить пользу обеим сторонам и не должны ущемлять интересы ни одной договаривающейся стороны. Что и почему мне нужно от тебя? Ты — москвич, старше меня по возрасту (Георгию 21 год. Из-за учёбы в техникуме получил двухгодичную отсрочку в призыве), много видел, много знаешь, чего не видела и не знаю я — 18-летняя провинциальная простушка. Ты делишься со мной этими знаниями, тем самым повышая мой культурный уровень и общее образование.
Что нужно тебе и чем я смогу тебе быть полезной? Ты существуешь в казарменной мужской компании и очень скучаешь по женскому обществу и неофициальной тёплой обстановке. В моём лице ты будешь иметь нежную девушку, верную подружку, но … НЕ БОЛЕЕ! Ты будешь иметь возможность проводить увольнительное время у меня дома, в нормальной и благожелательной обстановке. Для меня это тем более важно, что гуляние с тобой по городу чревато кривотолками о моём легкомыслии — не очень-то у нас в городе, где почти все знают друг друга, жалуют девушек, прогуливающихся с солдатами».
В этом Надя была абсолютно права. За забором с тыльной стороны военного городка всегда можно было увидеть девушку, предлагающую горячую любовь прямо здесь же под кустами. И некоторые солдаты пользовались услугами подобных девушек. И вообще до сих пор Надя была всегда права, поражая Георгия своими трезвыми взглядами, острым умом и мужской чёткостью и логикой рассуждений. Георгий беспрекословно согласился в ответном письме с текстом договора, и он с обоюдного согласия вступил в силу.
5. События развиваются
Служба пошла веселее. В дневном расписании ничего не изменилось: всё те же уставы, электронные схемы блоков РЛС, строевые занятия, дневальство и караул, работа на кухне и уборка территории и помещений. Но теперь два-три раза в неделю приходили письма от Нади и Георгий исправно отвечал на них. Да и личные встречи стали происходить почаще. В казарме пообжилось, вроде как даже стало уютнее. По вечерам, перед отбоем ребята под гитару пели популярные в то время песни. Кроме уже упомянутого в начале рассказа «Серебряного тумана», особой популярностью пользовалась популярная украинская песня
Рiдна мати моя, ти ночей не доспала
I водила мене у поля край села,
I в дорогу далеку ти мене на зорi проводжала
I рушник вишиваний на щастя дала.
Потом появилась новая песня, услышанная ребятами во время прогулок по городу. По словам Нади песня эта была написана львовянином и посвящена женщине, проживающей в нашем городе. Надя даже показала Георгию эту весьма красивую, стройную женщину, встретившуюся на улице во время очередной прогулки.
Здравствуй, чужая милая,
Та, что была моей.
Вечно тебя любил бы я,
До самых последних дней.
Прошлое не воротится,
И не поможет слеза.
Как целовать мне хочется
Дочки твоей глаза.
При следующей встрече Надя предложила Георгию пойти к ней домой. Без особых колебаний Георгий согласился. В квартирке на третьем этаже четырёхэтажного дома их встретили мама Нади — Антонина Васильевна, отчим — Фёдор Степанович и тринадцатилетний братишка — Вовка. Домашняя теплота, улыбчивые лица, запах пирожков — всё это вызвало комок в горле Георгия. Сразу чай с пирожками. Потом Фёдор Степанович, оказавшийся заядлым шахматистом, предложил «сгонять партейку». Игра, как и положено в шахматах, затянулась. Надя заставила признать игроками ничейный результат, и со словами: «Гость ко мне пришёл» увела Георгия в свою комнатушку. Она была настолько мала, что высокая кровать занимала больше половины территории. На остальной её части размещался небольшой письменный стол, тумбочка с зеркалом и атрибутами женской живописи на собственном лице и стул. Всё. Пришлось залезать на кровать. Нет, нет, не то, что вы подумали. Сели поперёк кровати, прижавшись спинами к стене, завешенной небольшим ковром, а боками друг к другу. Надя взяла свой фотоальбом и началась демонстрация друзей, подруг и себя любимой с раннего возраста. Вот фото карапузика, лежащего в голом виде на животике.
— Это я, — показала на фото Надя, — в девять месяцев.
— Нужно сравнить в натуре, а то как-то не верится, — сказал Георгий, указывая пальцем на попку ребёнка.
Надя прикрыла эту часть фото ладошкой одной руки, а из трёх пальцев другой сложила известную фигуру и поднесла её к носу Георгия: — Жоржик, договор — это святое!
Да, против дипломатии не попрёшь, пришлось удовольствоваться только более тесным сближением своих боков. Правда, Надя позволила Георгию закрыть своей богатой шевелюрой его лицо. Пользуясь таким укрытием, Георгий взял в рот мочку Надиного розового ушка и легко покусывал её. Так досмотрели весь альбом до конца. Дальнейшее продвижение событий было невозможно, так как в любую минуту в комнатку могли заглянуть мама Нади или её братик.
Посещение родных Нади стало более или менее регулярным. Георгий приносил цветы и торт или пирожные, Вовке мелкие радиодетали, в которых не было нужды в школе, но которые интересовали мальчишку как юного радиолюбителя. Обязательная партия в шахматы, очень скромные ласки в Надиной комнатушке.
6. Апогей
Последнее воспоминание о снежной зиме по службе связано с происшествием на полигоне. На занятии под руководством сержанта отрабатывали включение и выключение высокочастотного преобразователя энергии. Эта махина, занимающая почти полностью кузов военного грузового автомобиля, предназначена для преобразования обычного промышленного и бытового электрического тока, имеющего частоту 50 гц, в электрический ток, требуемый для создания излучаемых РЛС электрических волн с частотой 400 гц. Отделение частично стояло в кузове непосредственно перед этим мастодонтом, а не уместившиеся стояли снаружи на утоптанном снегу небольшой площадки. Сержант продемонстрировал всю довольно сложную последовательность включения. Это с обязательной очерёдностью нажатие на солидную красную кнопку, включение рубильника, щёлканье двух-трёх тумблеров, поворот на 180 градусов в два щелчка большой рукояти. С каждой этой операцией вой набирающего обороты устройства становился всё громче и выше тоном, достигая болевого ощущения в ушах. Короче, стоять рядом с этим монстром было страшновато. Потом в обратном порядке сержант произвёл отключение и предложил лучшему курсанту взвода, конечно, Георгию повторить всё полностью. Дрожащими от волнения (а, может, и страха) руками наш герой нажимал, включал, щёлкал, пока не дошёл до последнего действия — поворота рукояти. Может, он сделал эти два щелчка с большим или меньшим требуемого временным интервалом, может, ещё по какой-то причине, но раздался ужасный грохот, скрежет, посыпались во все стороны искры. Народ во главе с сержантом прыгал из кузова автомобиля в глубокие сугробы и зарывался в них. Всё стихло. Подошли к автомобилю. От механизма шёл дымок, пахло палёной резиной, на закраинах механизма повисли капли расплавленного металла.
Через неделю на эти же занятия повёл взвод уже преподаватель по электронике и РЛС с капитанскими погонами на плечах. Окружили отремонтированный механизм, но солдаты, уже наученные опытом, решили не влезать в кузов, а посмотреть со стороны. Капитан назидательно сказал: «Олухи, смотрите ещё раз последовательность включения. Если кто-нибудь опять сожжёт механизм, то его место не в нашей школе, а в стройбате». На пятой операции памятный уже всем взрыв, капитан летит ласточкой в сугроб под общий хохот взвода.
Наконец-то переоделись в летнюю форму одежды. Убраны в каптёрку шинели и шапки. Надели пилотки, а в увольнение выходили в парадных мундирах и фуражках. Волосы отросли и можно было без стеснения гулять по городу, любуясь красивыми гуцулками. Георгий чаще стал общаться с Надей за пределами цивильной части города, в ближайших рощицах, внимательно следя, чтобы не прозевать патруль. Эти общения приобретали всё более горячий и откровенный характер, причём активность уже проявлялась с обеих сторон.
В этот памятный вечер парочка сидела на скамейке в отдалённом и очень затенённом уголке лесопарка. Георгий рассказывал очередной случай из своей гражданской жизни, левой рукой крепко прижав к себе стан девушки. Пальцы очень легко и нежно касались краешка девичьей грудки. Целовал волосы и шею девушки, неглубокий вырез платья на груди. Вдруг Надя резко вжалась в бок Георгия, полуобернулась к нему лицом и обхватила за талию. Естественно, ладонь Георгия значительно увеличила район обхвата. Надя прильнула губами к губам Георгия, тщетно пыталась целовать его правую руку, потом схватила её и стала плотно прижимать к интимным местам своего тела. Лёгкое постанывание и повторение: «Жоржик, Жоржик, я же живая, не железная!». Георгий тоже был на высшем градусе возбуждения и уже почти не владел собой. Тем не менее он пытался рассуждать про себя. Ему стало понятно, что их договор денонсирован и забыт, что сейчас случится неизвестное, неиспробованное ещё и такое желанное ему таинство. И тут всплыл в мозгу образ московской девушки, охватил стыд перед этой, сидящей рядом девушкой. «Что я делаю?!» — лихорадочно соображал Георгий, пытаясь сориентироваться в сложившейся ситуации. Он видел и чувствовал, что Надя готова отдаться ему прямо сейчас, здесь, не раздумывая. Её, как говорится, можно брать голыми руками. Но разве может он обманывать такую чистую, умную, юную свою подружку? Разве может он испортить ей жизнь? Ведь его ждёт дома, можно сказать, невеста, с которой связана жизнь последних трёх лет. Которая планирует приехать на место его службы в конце лета, когда обещан ей отпуск на работе. Уступить своей похоти, дикому желанию обладания и тем самым нанести страшную обиду двум близким ему людям, двум любимым девушкам.
Георгий окаменел, что смутило и озадачило Надю. «Что случилось?» — спросила она, отстраняясь, с тревогой в голосе. Женская интуиция подняла тревогу. Георгий с трудом выдавливал из себя слова: «Надюша, прости меня. Я очень виноват перед тобой. Прости! Я скрыл от тебя, что я женат». И без того белокожее лицо Нади, что характерно для рыжих, стало мелового цвета, и это было заметно даже при сгустившемся сумраке. Несколько секунд мраморной окаменелости. Потом Надя резко вскочила и бегом бросилась вон из парка. Догонять её было бесполезно, да и бессмысленно. Георгий понял, что произошла катастрофа в их отношениях, Надя теперь для него потеряна. Да и сам он совсем потерянный сидел ещё какое-то время, сгорбившись и обхватив голову руками. Жизнь опустела и зияла чёрным провалом.
7. Релаксация
Следующая неделя проходила для Георгия, как мрачный сон. Учёба оставалась неуслышанной, очередные наряды воспринимались безучастно. Он всем своим видом напоминал робот, механически выполняющий заданную программу. От очередной увольнительной отказался — теперь не хочется даже видеть этот город.
Небольшой встряской стала суточная командировка в Карпаты. Там на одной из «точек» вышла из строя РЛС — перегорел трансформатор. Несколько часов на автобусе. Равнина сначала стала всхолмлённой, потом пошли предгорья и наконец автобус стал петлять по долинам между заросших буйным лесом гор. Развлёк проезд через городок Турку. Он каким-то образом сумел втиснуться в узкую и кривую долину. Автобус стал настолько переполненным, что люди висели на подножках. У задней двери последним повис небольшого роста, полноватый мужчина средних лет. Похоже, что он держался за стоящих перед ним, так как на поручнях уже не было места для захвата. Удивило то, что многие из пассажиров почтительно здоровались с ним, называя по имени-отчеству. Георгий спросил у соседа по сиденью об этом, вызывающим такое почтении пассажире на подножке. «Так тiж голова мiста». Георгий не стал уточнять, почему это у председателя горисполкома нет в пользовании хотя бы двуколки наподобие тех, на которых катались председатели колхозов в фильме «Кубанские казаки».
Вышел на остановке, указанной в записке к командировочному удостоверению. Узенькое асфальтированное шоссе было окружено лесистыми горами и терялось змейкой за ближайшей горой. На её лысой вершине Георгий сразу разглядел уже привычное ему параболическое зеркало антенны РЛС. Оно не вращалось и напоминало огромную птицу, сидящую с распущенными и лежащими на земле крыльями. Начало тропинки на гору было рядом с остановкой. Пошёл вверх по довольно крутой траектории, с частыми остановками, чтобы восстановить дыхание. На вершине Георгия встретили все шесть человек, обслуживающих эту РЛС и, вообще, несущие солдатскую службу в этом, Богом забытом, уголке, вдалеке от человеческого жилья. Вспомнилась Папанинская экспедиция. Сразу же хозяева накормили гостя, которые, очевидно, появляются здесь совсем не часто, показали кровать, на которой он мог хоть сейчас располагаться, потому что в обратный путь он должен быть на остановке в шесть часов утра. Но Георгий предпочёл подождать, пока ребята заменят сгоревший трансформатор, пробно запустят РЛС и доложат по рации в штаб полка о готовности станции к боевому дежурству.
Утром часовой разбудил Георгия. На маленькой кухне его ждал горячий ароматный чай и … гренки. Вот чудо! С детства он любил это кушанье, поджариваемое ему бабушкой из белого хлеба, смоченного в молоке. Здесь гренки были из чёрного хлеба и поджарены на подсолнечном масле. И всё-таки это кулинарный шедевр! Георгий порядком съел этих ломтиков и простился с ребятами. Они точно указали время начала движения его вниз по тропинке. Это когда на дороге из-за следующей горы появится букашка-автобус. И точно, Георгий подошёл к остановке одновременно с автобусом. Почти сразу началась чувствительная изжога — сказались гренки. Избавиться от неё удалось только в части, когда он первым делом заглянул в медкабинет и проглотил порошок питьевой соды.
В казарме на его тумбочке лежало письмо. Подошёл спокойно, считая, что это очередное послание от родителей или московской любви — Тины. Но увидел почерк на конверте и сразу забыл о необходимости пойти к дежурному офицеру и доложить о возвращении из командировки. Судорожно разорвал конверт, развернул листок, на котором было всего несколько строк: «Ты мне ничего не говорил, я ничего не знаю и знать не хочу. Как у нас было, так и остаётся. Жду встречи с тобой. Целую, Надя».
Встречи Георгия с Надей возобновились, но стали какими-то другими. Как будто оба сразу повзрослели, стали мудрее, более рассудочными. Да, он, как и раньше, обнимал её, целовал, но всё это стало целомудренным, подчёркнуто дружеским. О Тине разговор не поднимался. Домой к Наде Георгий больше, естественно, не ходил. Где-то через неделю произошла случайная встреча на улице Георгия с мамой Нади. Антонина Васильевна на приветствие Георгия сразу же обратилась к нему со словами, которые обескуражили и здорово огорчили парня:
— Георгий, я очень уважаю Вас, но, Вы сами понимаете, что Вам нужно порвать с Надей, прекратить с ней все формы общения: не встречаться, не переписываться. Моя дочь очень тяжело переживает случившееся. Я боюсь за неё.
— Антонина Васильевна, мы с Надей очень хорошие и уже давние друзья. Я никогда не сделаю что-либо плохое по отношению к ней. Она мне дорога, я её очень уважаю. Как Вы видите эту возможность разрыва наших отношений?
— Ну поругайтесь с ней, оскорбите, даже дайте пощёчину.
— Это немыслимо, Антонина Васильевна. Я этого не в состоянии сделать. Для меня Надя чистый, добрый и умный человечек, друг, которого у меня никогда не было среди девушек. На неё у меня не поднимется ни язык, ни, тем более, рука.
Так и разошлись, не договорившись.
Но сама Судьба разделила их на долгое время. Пока Надя готовилась и сдавала выпускные экзамены в техникуме, защищала диплом и сразу же стала готовиться к вступительным экзаменам в институт, Георгий был послан на двухмесячную, можно сказать, «преддипломную производственную» практику на действующую радиолокационную точку. На такую практику по разным точкам Прикарпатского военного округа направили всех курсантов обоих сержантских взводов школы. Очные встречи с Надей прекратились, но эпистолярная история отношений не замирала ни на день.
8. Практика
Георгию и двум его товарищам-спутникам выпала удача — их направили на самый юг Западной Украины, на границу с Молдавией, в город Берегово. Поезд долго тащился по равнинам Прикарпатья. В окнах мелькали гуцульские деревни, поля с взошедшими злаковыми и кукурузой. Потом железнодорожная колея увела поезд в ночные горы. Утром поезд остановился в Ужгороде, где ребятам предстояло совершить пересадку. В их распоряжении было около трёх часов. Решили прогуляться по городу, ни разу ими не виденному. Однако дальше привокзальной площади уйти не удалось. Задержал патруль, проверил документы и предложил вернуться на вокзал и оттуда не высовывать носа.
В Берегово, у вагона их встретил сержант и сопроводил к стоящему за углом вокзального здания грузовичку. Забрались в кузов и поехали с ветерком. Сразу поразило обилие по обеим сторонам улиц сливовых деревьев, усыпанных уже созревшими плодами. Как только выехали за границу этого небольшого города на пригородную дорогу, ребята постучали по крыше кабины водителя и попросили остановиться под одной из слив. Добро было получено. Наелись, как говорится, от пуза.
Рота стояла на вершине единственной в округе горы на окраине города. Высадились у её подножия и уже пешком полезли вверх по тропинке, минуя мелкий кустарник и редкие небольшие деревца. Вершина вся была в зарослях ежевики. Кусты казались чёрными от покрывавших их сплошь ягод. На свободных площадках располагались дом барачного вида и РЛС того же типа, который изучался курсантами в школе. В доме размещалась казарма, кабинет командира роты и несколько небольших комнатушек служебного пользования. Все «удобства» во дворе перед зарослями ежевики. Кстати, этими «удобствами» сразу пришлось воспользоваться вновь прибывшим — слива дала о себе знать. Местные солдаты помогли советом: ешьте ежевику. Набросились на этот «второй завтрак» и вскоре всё более или менее вошло в норму.
Пару слов о городе и местности. Здесь сошлись в один узел границы сразу нескольких государств: Венгрия, Румыния, Чехословакия. От СССР в лице Украины и Молдавии заграница отделялась пограничной рекой Тисой. Такое расположение точки давало возможность солдатам смотреть по телевизору на выбор программы из Будапешта, Бухареста, Праги и Львова. Для этого нужно было только залезть на крышу и повернуть телевизионную антенну в нужном направлении. Лишне говорить, что чаще всего на экране телевизора были футбольные матчи из Венгрии. Тогда сборная Венгрии была одним из лидеров мирового футбола. На весь мир гремели имена Грошича, Пушкаша, Хидегкути и других знаменитых венгерских футболистов. Берегово — небольшой городок, белеющий своими побелёнными домиками под палящим солнцем. За их заборами сады с яблонями, персиковыми и абрикосовыми деревьями. Населён он и его окружение в основном мадьярами.
Георгий, назначенный ещё в школе старшим этой группы, доложился командиру роты, который представил курсантов замполиту, начальнику РЛС, старшине и старшему сержанту, назначенному руководителем практики курсантов. Старшина показал спальные места и в общих чертах обрисовал распорядок дня. На сегодня ребятам дали возможность отдохнуть от дороги и восстановиться после излишнего потребления слив. Все трое сразу засели за написание писем. Георгий описал все события этих дней своим родителям, Тине и Наде.
На следующий день курсанты участвовали в боевом дежурстве на РЛС. По очереди сидели на месте второго оператора, которому сержант иногда уступал своё крутящееся кресло перед монитором станции. Это можно было сделать только тогда, когда число целей на экране не превышало двух штук. Включался режим меньшей частоты вращения антенны — три оборота в минуту, и практикант успевал сообщать по микрофону координаты этих целей, не путая их между собой. Второй практикант по команде оператора включал запрос «свой-чужой» вновь появившейся на экране цели и изредка определял высоту полёта цели. В это время третий практикант на командном пункте роты смотрел на работу планшетиста, который по данным, полученным посредством наушников от оператора, ставил специальным карандашом на прозрачном, расположенным вертикально планшете, размером так полтора на полтора метра, точку нахождения цели (на планшете был расчерчен круг с азимутной сеткой и с окружностями на определённом расстоянии от точки расположения стации — центра круга). Соединял эту точку с предыдущей, и на экране графически отображался маршрут полёта цели. Одновременно у точки обозначалась принадлежность цели — «свой-чужой» и высота её полёта. С другой стороны планшета работал радист, который морзянкой передавал все отображённые на планшете данные в командный пункт полка.
Обычно перед заступлением на суточное дежурство старший оператор, он же и командир дежурившей группы посылал новичков на заготовку «проднабора». В него входило: огурцы с грядок тут же у РЛС и виноград, который нужно было тайком похитить с виноградника. Виноградник располагался на склоне горы, с южной её стороны. Начинался он метров на двадцать ниже плоской вершины горы и тянулся до самой её подошвы. По его территории прогуливался сторож. Он держал на своих плечах ружьё в горизонтальном положении, и обе его руки были заброшены на это ружьё. Чем было заряжено это оружие, курсантам, слава Богу, узнать не довелось. Георгий и его коллеги по очереди ходили на этот промысел. Брали с собой сумку от противогаза, подходили к винограднику, осматривали его на предмет присутствия сторожа и, низко пригнувшись, а иногда и ползком пробирались по шпалерам, ощупывая виноградные гроздья. Срывали созревшие и набивали полностью сумку.
Увольнительные курсантам не были здесь положены, поэтому свободное от дежурства и хозяйственных работ время проводили за экраном телевизора, игрой в шахматы, качанием мышц гантелями и подтягиванием на перекладине, написанием писем. Изредка спускались с горы по стороне, противоположной винограднику. Внизу проходило узкое асфальтированное шоссе, и рядом с автобусной остановкой располагался малюсенький магазинчик, вернее корчма. Металлическая кружка грамм на триста, наполненная виноградным вином и прикрытая крышкой из того же металла, распивалась здесь же. Вино слабенькое, полусладкое, очень вкусное и стоило оно всего-то десять копеек! Сначала ребята восприняли его как виноградный сок, но, когда здорово захмелев, еле взобрались к себе на гору, удостоверились в том, что этот напиток по крайней мере вдвое превышает по крепости пиво. У подножия горы стояло персиковое дерево. К сожалению, его плоды были созревшими лишь наполовину. Зелёную часть, конечно, выбрасывали.
Эти два месяца в Берегово были для курсантов чем-то вроде отпуска. Никаких строевых занятий, долбёжки уставов, изнурительных кроссов. Политзанятия, конечно, и здесь были обязательны. Прощались с вновь обретёнными друзьями и возвращались в школу с тяжёлым чувством. Одна мысль согревала Георгия — это предстоящая встреча со своим лучшим и нежным другом — Надей.
9. Расставание
Надя успешно сдала вступительные экзамены и стала студенткой ВУЗа. Потихонечку собирает вещи. Скоро начало занятий в институте и пора перебираться во Львов в студенческое общежитие. Встречались часто, несмотря на почти ежедневную переписку. Встречи очень тёплые и дружеские. Чувствуется, что девушка пережила криз и теперь видит в Георгии не столько потенциального супруга, сколько давнего и верного друга, на которого можно вполне положиться, с которым можно быть полностью искренней. Георгий тоже стал вести себя осмотрительней, чтобы опять не переступить порог чувственности.
В нашей школе подошло время «выпускных» экзаменов. Преподаватели подбивали итоги. Специальная комиссия оценивала результаты физической и строевой подготовки, выборочно проверяла знание уставов и политическую «зрелость» выпускников. Нелегко пришлось на сдаче экзаменов по матчасти. Проверялись познания по устройству и ликвидации мелких неисправностей в РЛС. Каждый экзаменующийся обязан был отработать на станции (конечно, в учебном режиме), быстро найти и устранить «неисправность», искусственно введённую в аппаратуру станции.
Перед строем курсантов всей школы её руководство с представителями штаба полка вызывало поочерёдно курсантов сержантских взводов операторов РЛС и вручало им погоны с лычками младшего сержанта и значки военных специалистов третьего класса. В течение недели выпускники разъезжались по всему Прикарпатскому военному округу, в отдельные роты (или как их здесь называли – «точки») радиолокационной службы ПВО. Шесть лучших курсантов, по три из каждого взвода были оставлены командирами отделений в школе. В их число попал и Георгий. Жизнь стала поинтересней и полегче. В первую же самоволку Георгий встретился поздним вечером с Надей, и в хорошо освоенном уголке парка они отметили оба события: поступление Нади в ВУЗ и повышение по службе Георгия. Конечно, коснулись и своих личных отношений. Георгий приобнял Надю за плечи, поцеловал в щёчку и тихо сказал:
— Надюша, у тебя сейчас жизнь меняется коренным образом. Студенческая жизнь своеобразна. Тем более в большом городе. Это не только отсидка пар, зубрёжка по вечерам и комсомольские собрания, но и каток, театры, институтские вечера, самодеятельность и многое, многое другое. У тебя появится сразу много новых друзей. Ты не серая мышка, а очень даже заметная девушка. Внимание молодых людей тебе обеспечено. Думаю, что не пройдёт и пары лет, как ты выйдешь замуж и будешь вспоминать обо мне, как о юношеской шалости.
— Напрасно, Жорж, ты так думаешь. То, что у меня случилось с тобой, это всерьёз и надолго. Это не забывается за два года и за пять лет не забывается. И можешь в этом не сомневаться. Я готова поспорить с тобой.
— Поспорить?! Ну что ж, я согласен. На что?
— Давай так: если через два года я не выйду замуж, то ты покупаешь мне килограмм «Мишек». Если же выйду, то … Это не обсуждается.
— Идёт. Молодые люди разбили своё крепкое рукопожатие.
Следующая их встреча состоялась уже на вокзале. Георгий не имел возможности подойти к дому Нади и помочь ей нести чемодан. Сами понимаете, причина этому — мама Нади, которая, естественно, вместе с Вовкой провожала свою дочь. Встреча на вокзале как будто была случайной. Воспользовавшись тем, что мама недовольно отвернулась, Надя расцеловалась с Георгием и пообещала прислать письмо, как только устроится на месте. Георгий, в свою очередь, пообещал Наде, что обязательно ещё в этом году навестит её по новому адресу.
Жизнь Георгия заметно изменилась. Новый набор призывников состоял из украинцев и кавказцев. Взвод операторов-шестимесячников, в котором Георгий был командиром отделения, укомплектован уроженцами Кировоградской и Черкасской областей Украины. Ребята в основном сельские, очень заострённые на служебное продвижение. Некоторые из них пошли на службу добровольно, не дожидаясь призыва из военкомата. Георгий спросил одного из этих «добровольцев», что им двигало? Ответ оказался очень простым: если ты ещё не служил в армии, то с тобой ни одна девушка не станет даже время проводить. Ещё один курсант, который года не доходил до призывного возраста, сказал, что пошёл в армию за своего старшего брата. Было несколько человек и из местных, из городов Западной Украины — Ивано-Франковска, Стрыя, Коломыи, Ковно. Это в основном дети руководящих кадров местного разлива, сумевшие пристроить своих отпрысков поближе к дому.
Очень интересно было проводить с этими ребятами вечернее свободное время. Они отлично пели украинские песни с раскладкой голосов. Заслушаешься! Сколько прекрасных украинских песен в отличном исполнении мужского хора услышал Георгий за эти полгода!
Начало «командирской» деятельности Георгия ознаменовалось двумя немаловажными событиями. Первое — РЛС, на которой учился и работал Георгий и за которую получил третий класс, рассекретили, сняли с вооружения и, как говорили офицеры, передали в Дома пионеров. Взамен поступили более мощные станции того же сантиметрового диапазона волн. Пришлось не только обучать курсантов, но и самому переучиваться. А это значит, что Георгий вместе со своим отделением сидел на занятиях преподавателя по электронике и РЛС и тщательно заучивал отличия этой машины от предыдущей.
Второе событие — введённые по всем войскам страны изменения в строевом шаге. Трудно было изменить доведённую до автоматизма синхронность движения ног и рук. Снова долгие часы марширования на плацу.
10. Встреча с невестой
Родители сообщили, что уже собрались и вместе с Тиной на днях выезжают к Георгию. Однако ситуация изменилась — плоха стала бабушка и оставлять восьмидесятидвухлетнюю старушку одну родители не решились. Тина едет одна! Эта новость просто ошеломила Георгия, и причина того не только в открывающихся перспективах «личного общения», но и сам факт её поездки одной на столь дальнее расстояние. По сведениям Георгия Тина никогда не выезжала из Москвы дальше дачи, снимаемой родителями Георгия в ближнем Подмосковье. Он даже шутил, что Тина паровоз не видела живьём. Точно установлена дата приезда, номер и время прибытия поезда, номер вагона. Накануне Георгий забронировал маленький одноместный номер в гостинице и испросил разрешение командира взвода на отсутствие до … утреннего подъёма. Увольнительная лежала в кармане. Приезд девушек (а к некоторым жён) в школу к москвичам не был из ряда вон выходящим случаем. К этому уже привыкли, и начальство всегда шло навстречу. Лишь бы команда «Подъём!» застала «молодожёна» в казарменной постели.
Поезд пришёл точно по расписанию. Георгий принял из рук Тины увесистый чемодан, а после и саму Тину подхватил на руки, снял со ступенек и нежно поставил на ноги. Торжественно вручил букет жёлтых хризантем. Девушка не смогла сдержать слёз, глядя на значительно потяжелевшую фигуру своего жениха (интенсивные занятия гантелями и штангой сказались), затянутую в жёсткий мундир и обутую в «кирзачи». Георгий посылал ей и своим родителям фото со своим изображением в различных ситуациях службы: и со штангой в поднятых руках, и с лопатой на плече, а рубаха на спине разорвана «на обе лопатки», и с автоматом на груди у знамени школы. Благо фотоаппарат был свой, а в клубе школы можно было воспользоваться каморкой-фотолабораторией. Но одно дело фото, а другое — натура. Георгий тоже «ел» глазами Тину. Как «повзрослела», похорошела! Это уже не та ершистая девчонка, а молодая женщина, вполне готовая физически и морально к возложению на себя этого звания.
Опять тот же привокзальный парк, улица, где находится уже опустевший для Георгия дом Нади, гостиница на центральной (скорее единственной) площади города. Тина узнавала виды, знакомые ей по фото, кроме, конечно, дома Нади. А Георгий козырял встречным офицерам и старшим по званию сержантам, предъявлял документы патрулю.
В номере Тина сразу начала разбирать чемодан, извлекая из него разные вкусности, уже порядком забытые Георгием почти за год солдатской службы. Особенно обрадовала Георгия гражданская одежда: брюки, рубашка, свитер, куртка, ботинки. С нею ареол передвижений Георгия значительно увеличивался. Потом Тина направилась в душ — общий для всех номеров этого этажа. Румяная, благоухающая туалетным мылом, с тюрбаном из полотенца на голове, в симпатичном и весьма привлекательном коротком халатике Тина стала накрывать на стол, а Георгий с вожделением рассматривал её фигурку, только искоса поглядывая на появляющуюся на столе снедь и бутылочку красного вина.
Наконец-то застолье закончилось! Быстренько вымыли посуду, сложили остатки еды в пакетики. Георгий обхватил Тину, сильно прижал её к себе.
— Подожди, подожди, Жорка. Я сейчас. — Тина побежала в общественный коридорный туалет. Вернулась. Погасила свет. В лунном свете, просачивающимся сквозь лёгкую облачность в окно, не имеющее штор, Георгий увидел, как Тина нырнула под одеяло. Потом оттуда вылетел халатик. Георгий начал судорожно раздеваться: сапоги, портянки, брюки, нижняя рубашка. Только потянул вниз трусы, как Тина сказала: «Не надо. Не снимай». Георгий непонимающе посмотрел на неё и застыл. Солдатские трусы а ля «семейные» не скрывали, а наоборот — подчёркивали крайнюю возбуждённость Георгия. Не переча, он перелез через Тину к стенке и укрылся тем же одеялом. Приятным и ещё более возбуждающим сюрпризом стала полная обнажённость девушки. Георгий никак не мог понять, для чего этот контраст. Он целовал Тину сверху и до пояса. Дальше Тина не разрешила и не разрешила отбросить одеяло. Когда Георгий слишком горячо впивался губами в некоторые заманчивые штучки её тела, девушка ахала и легко брыкалась и отталкивалась, задевая рукой мешающий ей предмет. Потом, после довольно длительной и ласковой борьбы оба затихли уставшие и, вобщем-то, счастливые. Начали вспоминать историю своего знакомства.
А произошло это так. За два года до призыва в армию Георгий пошёл открывать на звонок дверь квартиры. Увидел женщину лет под пятьдесят.
— Здравствуйте! Евдокия Григорьевна здесь живёт?
— Да, здесь. Здравствуйте!
— Её можно увидеть?
— Можно. Проходите.
Георгий провёл женщину через общий с соседями холл и открыл дверь в комнату. Пропустил женщину.
Бабушка смотрела на гостью непонимающим взглядом.
— Здравствуйте, дорогая Евдокия Григорьевна! Не узнаёте? Не мудрено — не виделись-то уже лет двадцать пять. Я Настасья Петровна, Ваша далёкая-далёкая родственница из Малоархангельска.
— Батюшки! — всплеснула руками бабушка. — Настя, ты ли это?
Начались охи, вздохи, воспоминания, рассказы о житие-бытие. Оказывается, Настасья Петровна приходилась племянницей первому мужу бабушки Георгия. Покойный же дед Георгия был вторым мужем бабушки. После отъезда бабушки из Малоархангельска Орловской области в Москву к дочке в начале 30-х годов пути их разошлись. Настасья Петровна сумела отыскать бабушку, даже не надеясь на это, через справочное бюро. Сама она тоже уже лет двадцать жила в Москве, похоронила мужа и имеет сына Николая, который на год старше Георгия. Через неделю у Георгия дома появился и Николай — для знакомства и, кстати, объявил, что его забирают в армию и на завтра он приглашает Георгия на свои проводы. Георгий не вытерпел такого напора и, хотя и неохотно, дал согласие. Договорились, что в назначенное время Николай встретит Георгия на выходе со стации метро «Сокол».
От метро проехали на трамвае остановок пять-шесть. Вошли в какой-то городской лесопарк, потом через ворота в солидной ограде на территорию долечивающего филиала госпиталя Минобороны. Вошли в деревенский бревенчатый дом, где гремела музыка и слышалось многоголосие. Гулянка была в разгаре. Николай представил притихшему обществу вновь прибывшего: «Знакомьтесь, это мой брат Георгий». Из-за стола раздался голос миловидной блондинки: «Как, ещё один брат?!».
— Тина, ты помнишь этот момент?
— Как же не помнить. Появился франт или почти стиляга в светло-сером габардиновом пальто, в узких чёрных брюках, в ботинках на толстых подошвах и в кепке — такой серенькой, как будто из набивной ткани.
— Да, эти кепки с резиновыми козырьками были последним писком моды.
Георгий разоблачился и Настасья Петровна унесла всю одежонку в маленькую смежную комнатку. Николай усадил Георгия за стол, как раз напротив этой самой блондиночки. Кроме неё, в глаза бросилась ещё одна девица — яркая брюнетка со спортивной и выразительной фигурой.
После нескольких рюмок водки Георгий несколько освоился и осмелел. Пригласил на танго блондинку и официально познакомился: «Георгий — Тина. Очень приятно».
— А почему Вы воскликнули «ещё один брат», когда Николай представил меня компании?
— Да потому, что он меня представил здесь сестрой и моего родного брата, который сидит за столом рядом со мной, своим братом.
— А это не так?
— Есть какое-то очень далёкое родство, «седьмая вода на киселе». Кажется, его покойный отец был то ли двоюродным, то ли троюродным братом моего отца.
Танцевали всю ночь, партнёров не меняли. Утром проводили Николая в военкомат. Георгий пошёл провожать Тину домой, сказав её брату, чтобы он не беспокоился, сестра будет доставлена домой в целости и сохранности.
— Вот, и до сих пор ты в целости и сохранности, а из-за тебя и я. По-моему, пора прекратить это безобразие!
Тина засмеялась: — Спокойствие, Жора. Раз уж я прикатила к тебе, то из твоих рук не ускользну, даже при всём желании. А такого желания я в себе не обнаруживаю. Только ты подожди немного, мне нужно морально подготовиться, собраться с духом.
Крепко обнялись, тесно прижавшись друг другу, даже теснее, чем этого требовала односпальная кровать. Сна практически не было. Утром Георгий, разбитый физически и физиологически, с узелком гражданской одежды ввалился в казарму и рухнул в постель.
11. Служба на двух господ
Свою гражданскую одежду Георгий спрятал в клубе, в каморке художника. После окончания курса обучения тот тоже получил лычки младшего сержанта (но не оператора РЛС) и был оставлен в школе. Такими талантами не разбрасываются. По-прежнему пишет портреты и увеличивает на холсте различные картинки с открыток заказчиков.
День выходной. Георгий получил увольнительную. Прежде, чем пойти к Тине, договорился с Вячеславом — командиром отделения из другого взвода, москвичом, с которым был курсантом в одном взводе — встретиться в середине дня на Комсомольском озере и познакомить своих девушек. Девушка Вячеслава — Тамара приехала на пару дней раньше Тины. Всё им будет интересней в дневное время, когда их парни за стеной несут службу. К тому же Георгий узнал от Вячеслава, что тот снял для Тамары комнатку в частном доме на окраине города.
— И что ты полез в эту гостиницу? Да чтоб до неё добраться, нужно перебежки делать от угла до угла с оглядкой. Там же патрули постоянно пасутся. Да и дежурная может продать солдата.
— Этот вопрос сегодня же согласую с Тиной и буду действовать.
Тина ждала. Стол уже был накрыт. Георгий добавил на него бутылочку сухого белого вина и апельсины.
— Ну что, будем есть или как? — интеллигентно поинтересовался Георгий.
— Есть конечно, а то ты, Жорка, из-за этих «или как» ноги таскать не будешь.
— Моё здоровье в твоих руках, а ты ими только и делаешь, что отталкиваешь.
— Ладно, разливай да закусывай, а то с тобой на улицу будет опасно выйти.
— Вот-вот, есть предложение, — и Георгий рассказал о Вячеславе, Тамаре и их опыте устройства личной жизни.
— Познакомиться с Тамарой я, конечно, не против, а то мне как-то жутковато сидеть здесь все дни одной. А по поводу снятия комнаты давай позондируем почву. У нас, ведь, до трёх есть время прогуляться по задворкам города.
Так и поступили. Выпили вино, плотненько перекусили московскими продуктами и местными апельсинами.
— Ну ка, Жорка, отвернись носом к окну — мне нужно надеть купальные принадлежности.
— Ладно, но последний раз такие штучки.
Пошли в сторону школы. По дороге заглянули в промтоварный магазинчик и купили Георгию простенькие чёрные плавки с тесёмчатыми завязками на боку. Не доходя до школы, свернули в переулок и по нему вышли на улочку частного сектора. Довольно быстро нашли хозяйку, согласную сдать на короткое время комнатушку. Здесь уместно сказать, что вопреки всяким разговорам о враждебном отношении местного, западно-украинского населения к «москалям», Георгий не ощущал этой враждебности. Да и сослуживцы ни разу ничего не говорили о её проявлениях. Бывало идёшь из школы на полигон, а встречный «вуйка» (дядька в переводе с западно-украинского) шляпу приподымает и говорит: «Дзень добрый, пане!». Мелочь, а приятно. Ну, его тоже по-пански приветствуешь.
Хозяйка, женщина лет шестидесяти с натруженными крестьянскими руками повела гостей в дом и, что-то быстро говоря на местном диалекте полуукраинского — полупольского языка, показала порядком захламлённую комнатушку, с небольшим окошком и широкой кроватью с горкой разнокалиберных подушек. С трудом, но ребята поняли, что к завтрашнему утру комната будет освобождена от всего лишнего и вымыта до блеска. Переглянувшись, особо оценив достоинства кровати, Георгий и Тина почти в один голос сказали, что комнатка им нравится и завтра они принесут сюда чемодан Тины. Хозяйка предложила ребятам выпить молочка, но они вежливо отказались, так как их уже ждут друзья.
«Комсомольское озеро» находилось практически напротив полигона школы, через дорогу, на расстоянии полукилометра. При увольнениях солдатам не запрещалось приходить сюда и купаться. Погода сейчас стояла очень тёплая, поэтому было много купающихся и загорающих. Георгий услышал призывающий крик Вячеслава и увидел его размахивающие руки.
Пару слов о Вячеславе. Добродушный, полный до рыхлости блондин с редкими волосами, постоянно страдающий по своей девушке и полночи любующийся её фото — таким заполнился Славка Георгию за десять месяцев, прожитых в одной казарме. Успехами в учёбе не блистал. В школе оставили по настоянию физкультурника, который так и не смог «воспитать» замену Вячеславу в тяжёлой весовой категории штангистов. Штангист он тоже был никчёмный, подымал вес вдвое меньше, чем Георгий в своей полусредней весовой категории. Но на безрыбье, как говорится … Нужно было закрывать все категории на регулярных гарнизонных соревнованиях, чтобы не терять очки за «неявку». Вот в части все и были озабочены тем, чтобы к взвешиванию перед соревнованием Славка не выскочил из рамок тяжёлого веса. Он освобождался от всех ходячих и бегающих занятий, в столовой получал двойную порцию. Но он всегда находился в «группе риска». Пока дойдут от школы до гарнизонного Дома офицеров, он уже похудеет на килограмм. Однажды даже пришлось непосредственно перед взвешиванием искусственно утяжелить Славку. Привязали ему гирьку, тем самым увеличив его мужское достоинство на килограмм.
Перезнакомились. Девушки — брюнетка и блондинка с пепельными волосами сразу стали выяснять кто где живёт и когда поедет обратно в Москву, договорились о завтрашней встрече, чтобы вместе прогуляться по магазинчикам и окрестностям. Быстренько разделись и полезли в воду. Только Тина не умела плавать и боялась воды. Георгий еле уговорил её зайти в воду по пояс и там мокнуться. Потом позагорали часок и разбрелись в разные стороны.
Тина с Георгием, в распоряжении которого ещё было часа два, вернулись в гостиницу. Поставили кипятиться кофе, делали бутерброды. Георгий посадил Тину на колени, обнял её. Тина прижалась, свернувшись как котёнок, и шептала: «Как я по тебе скучала, просто осиротела».
Вернулся в гостиницу Георгий уже к часу ночи, в гражданской одежде. Поставил на стойку дежурной бутылку шампанского, в ответ получил широкую улыбку и пожелание успехов.
Когда Тина опять нырнула под одеяло в халатике, Георгий понял, что пожелания дежурной не сбудутся и в этот раз. Повторилась вчерашняя ночь.
12. Свершилось!
Утром Тина после завтрака собрала чемодан, расплатилась с дежурной и пошла по новому адресу. Комнатка блестела чистотой, стол накрыт красивой скатертью с украинской вышивкой, на маленьком комодике вереницей выстроились беленькие фарфоровые слоники и стояла небольшая настольная лампа, с потолка низко свисал абажур оранжевой расцветки. Постельное бельё шуршало от крахмала. Девушка с удовольствием растянулась на домотканом покрывале на кровати, с книжкой в руках, головой к подслеповатому окошку. До двух часов, когда предстояла встреча с Тамарой, было достаточно времени и поваляться, вполне ощутив, наконец, отпуск, и подготовить себе перекус — второй завтрак. Хозяйка при появлении Тины показала ей кухоньку, столик с керогазом, пару кастрюлек и тарелок для пользования гостями. Во дворе был туалет-«скворечник», к нему пристроена душевая кабина с бочкой для воды на крыше. В другом углу небольшого участка стоял старенький сарайчик с такими же побелёнными стенами, как и у дома. В нём жили две козы и несколько кур. Между этими постройками — грядки с зеленью, небольшой участочек, занятый картофелем. Вдоль забора с обеих сторон участка вишнёвые деревца, кустики смородины, одна яблонька. На деревьях и кустах были уже созревшие плоды.
Долго поваляться не пришлось. В комнатку, постучавшись, вошла хозяйка и поинтересовалась, довольна ли гостья условиями. «Конечно, конечно, мне здесь очень хорошо! Я Вам благодарна», — горячо и быстро начала говорить Тина, потом сбавила темп, вспомнив, что им трудновато понимать друг друга. То да сё, пошли бабьи разговоры. Естественно прозвучал вопрос и о «солдатике», с которым вчера Тина приходила.
— Кто он, да как его зовут, да откуда родом?
— Он мой старый друг, можно сказать жених. Мы любим друг друга и, наверное, скоро поженимся. Вот только служба армейская вмешалась, а служить-то ещё долгих два года!
До обеда хозяйка успела полностью войти в курс всей жизни Тины и её взаимоотношений с Георгием. О себе рассказала только, что мужа схоронила четыре года назад. Дети живут и работают во Львове. Дочка имеет свою семью. Сама же на пенсии и прирабатывает уборщицей на сахарном заводе, куда добирается на автобусе.
С Тамарой встретились у фонтана на центральной площади в центре довольно большого сквера. Площадь имела привлекательный вид. С одной её стороны высился весь такой остроконечный старинный костёл. Рядом с ним на углу примыкающей к площади улицы стояло мрачное, из тёмного камня, здание гостиницы. На противоположной костёлу стороне площади стояло светлое здание с башенками, тоже, видно, постройки восемнадцатого-девятнадцатого века. Это городская ратуша, в которой сосредоточились все основные городские службы.
Сначала девушки решили совершить экскурсию по небольшим магазинчикам, расположенным на площади и в непосредственной близости от неё. Здесь можно было встретить интересные вещички, поступающие легально и нелегально из Польши. Купили открытки с видами этого города, Львова и Карпат, ещё всякую сувенирную мелочь. Потом на ходу, по дороге к «Комсомольскому озеру» начались доверительные разговоры интимного плана. Тамара предложила зайти в аптеку, где ей нужно было пополнить запасы, как она выразилась, средств безопасности труда и самообороны. Тина после недолгого колебания последовала совету своей новой и более опытной подруги.
Накупались, назагарались и решили, хоть и с солидным опозданием, но пообедать в кафе. Пошли опять по направлению к центру, миновали школу своих мужчин и зашли в небольшое кафе, которое больше напоминало рабочую столовую. В дополнение к порционным блюдам взяли бутылку красного вина и виноград. Неплохо посидели и сытые и довольные двинулись дальше. Тина предложила зайти к ней и отметить новоселье хорошим чёрным кофе. Только вот сейчас ещё нужно бы купить мороженное. Сказано — сделано. Хозяйки дома не было. Тамаре очень понравилась комната. Она, хитро улыбаясь и указывая на высокую кровать, сказала, что при подобном ложе просто кощунственно блюсти девственность. Девчонки пили кофе, хохотали и откровенно жалели, что до часа ночи, когда, возможно, появятся их возлюбленные, очень долго и томительно ждать.
Потом Тина нанесла ответный визит Тамаре, для чего пришлось пройти почти до конца этой улицы с частной застройкой. Здесь жилище было поскромнее и погрубее. Даже кровать напоминала полати. Тина заметила подруге, что это сооружение вполне соответствует комплекции Вячеслава и темпераменту брюнетки с горящими глазами — Тамары. Посидели, опять поболтали о жизни, попили чайку, и Тина распрощалась с подругой, сославшись на необходимость готовить ужин. Последнее вызвало гомерический хохот Тамары, которая, значит, слышала от Вячеслава анекдот, рассказанный Тине Георгием. Ведь этот анекдот был услышан ими из уст преподавателя по электронике и устройству РЛС. Как-то на занятии он стал говорить о тяжёлой в материальном плане жизни молодых лейтенантов, особенно если они уже обзавелись семьёй. И тут же к слову рассказал, как приходит после службы лейтенант домой. Молодая жена стоит у тёплой печки, прижавшись к ней спиной и попой. «Ну что, милая, — говорит лейтенант, — будем кушать?» «Да, вот разогреваю ужин», — ответила жена.
Георгий, как и предполагал, появился около часу ночи. Он должен был участвовать в вечерней поверке, уложить солдат своего взвода, выждать некоторое время, пока они уснут и потихоньку выйти из казармы. С командиром взвода и старшиной школы было ранее договорено и получено добро на ночные отлучки Георгия на время пребывания здесь его девушки. Переодеваться в гражданское теперь было не обязательно, так как, перемахнув через забор школы в конце её территории, оказываешься на таких мрачных задворках, куда патруль не рискует заглядывать. А дальше «садами да огородами» рукой подать до Тины.
Лёгкий перекус: бутерброды с колбасой и сыром, чай. Потом Тина выключила свет, закрыла дверь на задвижку. Подошла к Георгию, обняла и присела к нему на колени, тесно прижалась. Целуя, прошептала на ухо: «Опустела без тебя Москва …. Можешь не отворачиваться». Сняла халатик. В бледном лунном свете тело Тины казалось высеченным из мрамора. Это впечатление ещё более усилилось, когда девушка легла на постель поверх одеяла. Георгий дрожащими от возбуждения руками судорожно раздевался. Дошёл до трусов и услышал долгожданное: «Снимай, снимай». Перелезая через тело Тины к стенке, Георгий было задержался, но девушка ласково подтолкнула его и прошептала: «Немного подожди. Давай так полежим. Обними меня».
Это была ночь любви! Ночь двух совершенно неопытных любовников, знающих кое-что только по рассказам старших приятелей и приятельниц. Здесь пришлось всё познавать методом, как говорится, тыка. Оба были страшно скованные. Тина, возможно, боялась и физической боли, и неопределённости последствий. Она была неподвижна, в каком-то полуобморочном состоянии и не в состоянии чем-либо помочь Георгию. Он же действовал как-то судорожно, страшно неуверенный в своих возможностях. Но всё-таки состоялось!!! Потом, усталые, очумелые лежали некоторое время, почти не касаясь друг друга. Медленно Георгий положил руку на живот Тины, как бы стараясь отогреть её и успокоить. Девушка повернулась лицом к Георгию, уткнулась носом в его грудь и сдавленно прошептала: «Прости, Жора. Я дура, я всего боюсь, но сейчас всё пройдёт. Мне уже хорошо».
Ещё повалялись, лаская друг друга, потом встали и налили из термоса кофе. Рассказали друг другу о событиях прошедшего дня. Тина долго смеялась, слушая про Вячеслава-штангиста, и потом, сквозь смех, сказала: «То-то Тамара всё повторяла, что совсем не уверена в своём желании связать с ним жизнь».
Опять легли, крепко обнялись. Тина осмелела и стала позволять себе некоторые шалости. Потом задремали, но через час прозвенел будильничек. Еле продрав глаза, Георгий стал переваливаться через Тину, но та на этот раз задержала его сама. Эта «заминка» окончательно стимулировала решимость Георгия, и он твёрдо заявил: «Завтра, то есть уже сегодня, пойдём с тобой в ЗАГС». Тина вытаращила глаза, пыталась что-то вымолвить, потом прошептала: «Может, не надо? Может, ты слишком торопишься? Нам ещё предстоят два года разлуки». Но глазки Тины заблестели, и Георгий сразу понял, что принципиальное согласие имеется.
13. Всё по закону
По установленным в армии правилам солдат может официально зарегистрировать брак только по разрешению руководства части. Обычно эта процедура заключается в беседе с замполитом, который предварительно ознакомился с рапортом солдата. Замполит выясняет, что за девушка, откуда родом, где проживает, чем занимается, сколько времени знакомы, знают ли родители — и его, и её — о предстоящей свадьбе. Иногда предлагает привести и девушку к нему в кабинет для очного знакомства и разговора «по душам». При положительном решении замполита солдату выдают соответствующую справку для предоставления в ЗАГС.
Георгию претила такая система «сватовства» и смотрин. Только позже, на третьем году службы — уже не в школе, а на действующей точке, Георгий узнал, чем вызваны эти порядки. В школе таких случаев не было, а на точках они имели место. Дело вот в чём. Солдат долгое время гуляет с местной девушкой. Обещая ей «долгую и счастливую супружескую жизнь», регистрирует с записью в солдатской книжке брак, начинаются супружеские отношения. Потом, незадолго до демобилизации эта книжка уничтожается им и заявляется начальству как утерянная. После отсидки на гауптвахте десяти суток солдат получает новую, уже чистую от ЗАГСовой записи книжку. С ней и уезжает домой. Обманутая девушка устраивает перед грузовиком, отвозящим дембелей на вокзал, трагическую сцену, но ничего изменить уже не может.
Георгий ничего об этом не знал, потому и шёл с Тиной в городскую ратушу (естественно, в гражданской одежде), где и располагался ЗАГС, в полной уверенности, что их дело правое и никаких сложностей не возникнет. Почти так и получилось, но поволноваться пришлось. Чиновница потребовала справку из части, что для молодожёнов явилось откровением. Георгий стал объяснять женщине, что они из одного города, что давно живут совместно, что не успели зарегистрировать брак до призыва в армию, только из-за того, что процесс регистрации почему-то занимает два месяца, что девушка беременна (чем чёрт не шутит!). Регистраторша слушала с понимающей улыбкой, потом взяла на себя функции замполита и после долгого разговора дала добро на регистрацию и предложила прийти за документами через две недели. Опять Георгию пришлось прибегнуть к убедительному красноречию. Показали билет невесты на обратную дорогу, пригласили на свадебное торжество в хате в ближайшую субботу. Регистратор подвела итог разговору: «Приходите завтра к 17.оо ч.»
Георгию нужно было срочно бежать в часть. Поэтому он расцеловался с Тиной, пожелал ей спокойной наконец-то ночи.
— А завтра держись. Я как законный муж покажу тебе, кто в доме хозяин!
— Ха, испугал! Я теперь пуганная ворона, и серый волк мне не страшен. Даже наоборот, желанен! А эту миленькую регистраторшу ты просто покорил, столько ей наплёл! Мастер лапшу на уши вешать.
— Да не в этом дело. Просто хохлушки более лиричны и человеколюбивы. Ну ладно, целую. До завтра.
На этом и расстались.
В этот вечер допоздна предстояла серьёзная многочасовая работа на полигоне — имитация боевого дежурства. Курсанты поочерёдно вели цели, определяли их принадлежность и высоту, исполняли обязанности планшетиста, находили и исправляли мелкие неполадки. Короче, ребята из отделения Георгия наигрались вволю. Спать оставалось не более четырёх часов. И новый день, как под копирку, в заведённом порядке.
В 16.оо по договорённости с командиром взвода старшина школы выдал Георгию увольнительную на сутки, якобы как поощрение за отличные показатели отделения в боевой и политической подготовке. Он прежде всего рванул в ювелирный магазин и купил узенькое золотое обручальное колечко, потом на рынке приобрёл два разных букета осенних садовых цветов. Тина ждала его дома, пытаясь как-то празднично принарядиться из того скудного запаса, что имела в своём чемодане. С утра она уже побегала по магазинам, закупила вино и символические закуски, наварила картошки. Хозяйка, оповещённая о предстоящем скромном торжестве, нарвала с грядок зелени, выкопала картошечки, предложила Тине нарвать яблок и собрать ягод. Девушка быстренько оделась в своё красивое зелёное платье с бежевыми некрупными цветками, с милым каре и широким белым воротником. Нацепила малюсенькие золотые серёжки, чуть подвела губы, брови и ресницы. Молодые люди направились в свой последний холостой путь, девушка одной рукой прижимала к груди букет, другой придерживалась сама, держась за локоть солдата.
Через двадцать минут пара входила в кабинет регистраторши. Та пожелала счастливой и долгой жизни в любви, детей. Предложила расписаться в журнале регистрации и вручила молодожёнам «Свiдоцтво про одруження». Георгий надел на пальчик Тине колечко, обнял её и поцеловал, потом преподнёс регистраторше букет, неожиданно для неё наклонился и поцеловал руку и рассыпался в благодарности за человечность, чуткость и оперативность в работе. Пригласил вечером в гости. Но та, мило улыбаясь, отказалась со словами, что взяток не берёт.
Вечером небольшая компания, которая включала в себя, кроме молодожёнов, хозяйку дома и Вячеслава с Тамарой, весело и непринуждённо произносила тосты, требовательно и часто повторяла «Горько!». На комодике, не переставая, играл патефон, которым со знанием дела управлял Славка. Он же с участием Тамары время от времени произносил соответствующие случаю анекдоты и пожелания молодожёнам на первую брачную ночь. Беседу за пьяненьким столом украшала польско-украинская речь хозяйки, которая тоже давала практические советы молодой, исходя из своего богатого жизненного опыта.
Славка в одиннадцать пошёл провожать Тамару. Молодожёны с хозяйкой убирали со стола, мыли и убирали посуду. Освободившись от всех дел, немного посидели на кровати, обнявшись. Пошли в душ, ополоснулись уже прохладной водой и наконец-то рухнули на кровать в предвкушении этой самой брачной ночи.
14. Прощание с Тиной
Две недели отпуска Тины и двухдневный «медовый месяц» закончились. Георгий проводил жену на вокзал и посадил в электричку, направляющуюся во Львов. О дате следующей встречи никакой ясности не было. О регистрации брака он так и не сообщил своим родителям. Как вести себя с ними Тине, тоже ничего не говорили. Об этом Георгий узнал чуть ли не из первого письма Тины. Она написала, что всё рассказала родителям, и своим, и Георгия сразу по возвращении в Москву. Более того она практически переехала жить к своим новым родственникам — свёкру, свекрови и бабушке Георгия. Это объяснялось, и Георгий это прекрасно понимал, не особой любовью к родителям мужа, а тем, что от нового места жительства до места работы нужно было проехать четыре-пять остановок на автобусе. А от родного дома Тине приходилось тратить на дорогу в одну сторону более полутора часов.
Чтобы завершить разговор о Тине и вывести этого героя повествования за рамки длинного-предлинного рассказа, сразу перечислю все её встречи с Георгием за оставшиеся два года его службы. А таких встреч было всего две. Первая связана с печальными для Георгия обстоятельством — в декабре того же года умерла бабушка. Она значила для Георгия, пожалуй, даже больше, чем родители. Потому что всегда была со своим единственным внуком, а родители — только по вечерам, по возвращении с работы и в выходные дни. Георгий упрашивал и убеждал командование части дать ему возможность проститься с бабушкой. Убедить удалось, хотя и не сразу — отпуск дают на похороны родителей, а не бабушек и дедушек. Дали отпускной, исходя из затрат времени на дорогу туда и обратно и одних суток на пребывании дома. Когда приехал, бабушка уже была похоронена. Съездил на кладбище, дома помянули. А утром уже снова в дорогу. Так что встреча с Тиной была совсем не радостной и без всяких ночных «излишеств».
Вторая встреча состоялась в конце лета следующего года. Руководство Тины, с учётом обстоятельств, дало ей отпуск опять в «золотое время».
Что изменилось за это время в жизни Георгия? Он выпустил из школы своё отделение. Почти все его «воспитанники» получили третий класс специалистов и по одной лычке на погоны. Сам он тоже повысил свою квалификацию — получил второй класс, а с ним, значит, ещё дополнительные два пятьдесят к солдатской трёхрублёвой «зарплате». Новый набор дал Георгию призывников разношёрстых, из разных регионов страны. Снова всё повторяется, как по кругу. Много времени Георгий уделял спорту и учёбе по программе первого курса института. В отличие от Вячеслава Георгий был расположен к быстрому наращиванию собственного веса, а он не должен был превышать семьдесят пять килограммов. Это — предел для полусреднего веса штангистов, а именно в этой весовой категории Георгий защищал честь школы на гарнизонных соревнованиях. Вот и приходилось ему после того, как уложит спать солдат взвода, надевать на себя шинель, а при возможности даже тулуп и «нарезать» на строевом плацу десятки кругов, до седьмого пота и далее.
Очень хотелось хоть немного восполнить потерянные для жизни годы военной службы. Решил самостоятельно заниматься по программе первого курса института, в который он поступил до призыва. После первого семестра студенты сдавали два предмета — аналитическую геометрию и начертательную геометрию. Георгий купил справочник по высшей математике и учебное пособие по начерталке. Во время, свободное от служебных дел и от написания писем родителям, Тине и Наде (а с ней переписка не прерывалась, стала только пореже), занимался этой наукой.
Ко дню приезда Тины им здорово повезло. Всю школу направили рыть капониры — укрытия для РЛС — в одну из соседних областей Западной Украины. В части остались только солдаты хозяйственного взвода, которых пришлось использовать для охраны объектов на полигоне и несении дневальной службы, и баскетбольная команда — в связи с гарнизонными соревнованиями, а также художник, начальник клуба и офицер, ответственный за физическое воспитание в школе. С последним Георгий и договорился о своём нелегальном отсутствии в части в ночное время по случаю приезда жены. Офицер дал согласие с обычным уточнением — к подъёму быть на своей кровати в казарме. И добавил: «После проигрышной игры никуда не уйдёшь». Хорошо, что баскетбольная команда школы была на голову сильней команд других частей, за результаты игр особенно переживать не приходилось. День строился так: подъём в семь часов. После завтрака, пока ещё солнце не очень распалило землю, тренировка. Потом до обеда купание на «Комсомольском озере». После обеда отдых и в пять вечера — на гарнизонный стадион, очередная игра. После игры помывка, ужин, и Георгий, переодевшись в «гражданку» бежал к Тине.
Для Тины Георгий опять снял ту же, что и в прошлом году, комнатушку. Хозяйка приняла очень радушно.
В этот раз Тина проводила дневное время одна, Тамары не было, а знакомиться с кем-то ещё из приехавших навестить своих парней или мужей что-то и не хотелось, тем более что москвичей в школе осталось полдюжины. Почти ежедневно она приходила на «Комсомольское озеро», где и купалась вместе с Георгием. Ребята из команды уже все знали, что к нему приехала жена и каждую ночь у него ещё и дополнительные «тренировки и игры». Приходила Тина и на стадион поболеть за команду школы. Вечером готовила что-то из мелочей: салатики, кофе, бутерброды, булочки, так как сама предварительно пообедает в кафе, а Георгия накормят в своей солдатской столовой. К Тине он заявлялся часов в девять-десять.
Это были две недели настоящей супружеской жизни. Молодые поняли друг друга, оба вели себя так, чтобы партнёр по-возможности получил всё ему нужное. Это было трудновыполнимым для Георгия, учитывая очень уж редкую «практику» для совершенствования. Но старался, а Тина прощала ему промашки и недоработки. Мешало только то, что и она не была достаточно искушённой для «образования» Георгия. Дальнейшее их «повышение квалификации» происходило уже после демобилизации Георгия и возвращения его домой. А пока он опять после двухнедельной активной жизни — личной и в спорте проводил Тину до электрички. До следующей их встречи оставался год.
15. Встречи урывками
Переписка с Надей не прерывалась. Да, она стала не такой частой, как в то время, когда жили в одном городе и почти каждую неделю встречались воочию. Институтская учёба требовала гораздо больше затрат времени и усилий по сравнению с учёбой в техникуме. К тому же осенние выезды на сельскохозяйственные работы в помощь колхозникам, более активная общественно-комсомольская жизнь и, конечно, внеинститутская жизнь — вечера, концерты, музеи, спектакли, каток и т.п. Жила в студенческом общежитии, в комнате с тремя своими сокурсницами. Обо всём этом и писала Надя в своих письмах, не забывая повторять, что ни с кем из ребят у неё дружбы нет, потому не забудь о «Мишках».
Георгий тоже довольно подробно рассказывал о своей жизни: успехах и огорчениях в службе, о краткосрочной семейной жизни, о поездке домой на прощание с бабушкой. Естественно, особый интерес Нади вызывала информация о Тине.
Ещё до своей краткой поездки домой Георгий навестил Надю. Это было уже поздней, но, к счастью, сухой осенью. Воспользовавшись выпавшим свободным вечером, Георгий переоделся в «гражданку», перемахнул через забор части и бегом на вокзал. Адрес Нади был ему знаком, поэтому сразу на вокзальной площади Львова он сел в трамвай нужного маршрута. Ехал наугад — застанет или не застанет Надю в общежитии. Ведь мобильников в то время не было, в переписке договориться о точной дате приезда невозможно — это же самоволка! «Ну что ж, если не застану, — думал Георгий, — буду сидеть и ждать, когда появится. Кстати, и с кем». В руках держал пакет с конфетами «Мишка» и маленький букетик астр. Зайти в здание общежития оказалось делом простым, может быть, дежурная отошла на минутку по надобности. Поднялся на третий этаж и пошёл по коридору, глядя на номера комнат. Вот он! Постучался и на разрешение войти открыл дверь. Сразу увидел Надю. В комнате была ещё одна девушка, но ушла сразу же как Георгий обнял и расцеловал Надю. Приняла цветы и конфеты, предупредив, что не считает это авансом для расчёта проигрыша в споре. Потом Георгий услышал хорошо знакомые слова: — Отвернись. Я сейчас быстренько принаряжусь и пойдём пошляемся по городу.
Через минуту услышал её смех и, повернув к Наде голову, увидел её в неглиже. Она, смеясь, говорила:
— Ну ка, оцени меня и сравни со своей женой. Здорово проигрываю ей?
— Ты никак хочешь меня в бассейн отвести? Ну что ты, Надька, ничуть не уступаешь, даже превосходишь в некоторых деталях, — со смехом ответил Георгий, шлёпнул девушку по попе и поцеловал курносый носик. — Ты не очень-то обольщай меня, а то я могу озвереть.
— Одёрни, а то никто не полюбит меня и ты выиграешь наш спор.
— А ты не боишься, что трусики твои соскочат от моего одёргивания?
Надя вздохнула: — Боюсь, но потому, что в любую минуту могут войти девчонки. Отвернись.
Пошли гулять по вечернему городу. Добрались до центра. Посидели в скверике напротив Оперного театра. Ничего не скажешь, красивый город, особенно в центральной части. Из центра вышли к парку на Замковой горе, к так называемому «Высокому замку». Аллеи засыпаны жёлтыми и оранжевыми облетевшими листьями уже оголённых деревьев. Стало как-то грустно. Георгий сильно прижал просунутую ему под локоть руку Нади.
— Грустно мне, Надя, очень грустно. Разрываюсь между двумя женщинами. Ты мне дорога, пожалуй, не меньше Тины. Она сейчас далеко. Сидит и беседует с моими родителями. А ты рядом, очень желанная, но всегда недоступная — именно из-за того, что очень дорога мне.
За Вами я слежу давно
С горячим, искренним участьем,
И верю: будет Вам дано
Не многим ведомое счастье.
Лишь сохраните, я молю,
Всю чистоту души прекрасной
И взгляд на жизнь простой и ясный,
Всё то, за что я Вас люблю!
— Это Аполлон Григорьев. Я тебя понимаю, Жорж, и потому прощаю все свои муки. И благодарна тебе за всё, что нас связало.
Потом Надя притворно вздохнула: — Придётся мне ещё какое-то время погулять в девушках.
Георгий проводил Надю до общежития и на трамвае поехал к станции междугородних автобусов. На последнюю электричку он уже не успевал. Стоял в очереди, до подачи автобуса оставались минуты. Вдруг на его плечо легла чья-то рука и прозвучал вопрос:
— Ты как сюда попал, младший сержант?
Обернулся. За ним в очереди стоял капитан, начальник клуба их школы.
— В местной командировке по сугубо служебным делам.
— Чтобы в последний раз я видел тебя в этих самых «сугубо служебных командировках», к тому же в гражданской одежде.
— Есть, товарищ капитан, больше не увидите.
Капитан никому не доложил об этой встрече. Георгию крупно повезло, что он попался не строевому офицеру.
Следующий визит Наде Георгий нанёс уже весной. И опять с неприятным приключением. Когда он сидел с Надей в комнате общежития, туда вдруг вошла Надина мама. Мёртвая сцена, как у Гоголя. Георгий вскочил, раскланялся, предложил стул. Антонина Васильевна ответила сквозь зубы. В её глазах читалось: «Нет спасения дочке от этого типа». Обстановку разрядила Надя. Она подскочила к маме, обняла, расцеловала её и горячо сказала: «Мама, Георгий мой самый-самый лучший друг. Он так относится ко мне, что ничего плохого, ничего во вред никогда не сделает. А я уже подросла и могу трезво оценивать ситуацию. Не беспокойся». «Ну-ну», — только и произнесла Антонина Васильевна. Погулять по городу в этот раз не удалось.
Надя почти не появлялась дома у родителей. На лето институт обеспечивал своих студентов работой в торговых организациях города. Это засчитывалось как практика, да и выплачиваемая зарплата привлекала молодёжь.
Следующая встреча с Надей состоялась уже под лето третьего года службы. Но об этой встрече расскажу ниже, так как она была связана с резко изменившейся службой Георгия.
16. Новоселье
В бабье лето второго года службы, уже после отъезда Тины домой до сержантского состава школы довели новость, которую все не знали, как оценивать: к добру или к не добру. Школа то ли расформировывается, то ли передислоцируется. Во всяком случае больше новых курсантов не набирали, последних десятимесячников доучивали. Школа здорово опустела. Оставшиеся солдаты несли караульную службу на полигоне, там же готовили к транспортировке всё имущество. РЛС в собранном виде грузились на железнодорожные платформы и отправлялись в Крым. Дисциплина резко упала. Офицеры чуть ли не в открытую пьянствовали. Судьба их была совсем неопределённой. Ведь в армии как? Прослужил года три в хорошей климатической зоне и в нормальных для жизни условиях (а таким и был этот город во Львовской области) и направляешься для продолжения службы в резко отличающиеся от прошлых условия — крайний Север, пустыни Средней Азии и тому подобное. Вот и пили по-чёрному. Утром солдаты убирали бутылки от водки и вина.
В один из таких совсем не прекрасных дней, хотя и стояла жаркая погода, Георгий заступил начальником караула на полигон. Сонная скукотища, разорение и бестолковщина. Решил пойти искупаться на близкое «Комсомольское озеро». Руководить оставил разводящего, то есть свою правую руку в карауле. В этот раз самоволка вышла Георгию боком. На берегу озера столкнулся лицом к лицу с командиром другого взвода. Строевой офицер нарушение дисциплины не прощает. Тем более, что нарушение очень грубое — уход из караула. Сразу же было доложено начальнику школы. Утром выстроили перед зданием школы весь оставшийся личный состав и объявили приказ начальника о разжаловании Георгия в рядовые. Свои погоны с лычками он тут же снял и передал солдату, только что произведённому в младшие сержанты. Через три дня Георгий получил назначение на продолжение службы на радиолокационной точке в маленьком захолустном городке во Владимир-Волынской области.
С командировочным удостоверением в кармане и с вещичками Георгий на электричке добирается до Львова. Искать Надю было бессмысленно — в это время она бывает на лекциях. Задерживаться нельзя, так как поезд в нужном направлении вскоре отправляется, а следующего ждать почти сутки. Поехал. К станции назначения прибыл уже к ночи. С поезда нужно было чуть ли не бегом спешить к автобусу. До городка, где Георгию предстояло служить оставшийся год десять километров. Народу в автобусе много. Стоял в проходе рядом с каким-то мужичком. Он оказался местным и сам завязал разговор с Георгием.
— Что, солдат, едешь служить в Г.?
— Да.
— Бывал там в воинской части?
— Нет, впервые направляюсь.
— Значит, дорогу не знаешь. Я покажу, полпути вместе идти.
— Спасибо! Очень кстати, а то ведь темнота уже.
Вышли из автобуса на маленькой площади, под единственным на ней фонарём. Пошли в поле, которое начиналось прямо от этой площади. Тяжеловато было тащить свой груз: в заплечном мешке две пятикилограммовые гантели и гражданская одежда, в чемодане много книжек по радиоэлектронике и по предметам, изучаемым на первом курсе института, связка писем от родителей, Тины и Нади, предметы туалета. Впереди, чуть вправо зачернел лес. Сопровождающий показал на него и сказал, что Георгию туда.
— Пройдёшь этот старый городской парк и увидишь фонарь на столбе. Иди к нему. Это дом престарелых, его издалека почувствуешь по запаху из силосных ям. Иди дальше. Снова увидишь фонарь на столбе. Это и есть твоя часть.
— Спасибо, теперь найду, если в этом чёрном лесу не заблужусь.
— Не заблудишься. Никуда не сворачивай с этой дороги.
Провожатый повернул на развилке на левую дорогу, а Георгий принял по дороге правей. Вскоре вошёл в парк. О том, что это парк, говорили попадающиеся вдоль дороги белеющие в темноте развалины каких-то, наверное, беседок, ворот и других строений малых архитектурных форм. Увидел вдалеке огонёк и по дошедшей до носа вони понял, что находится на верном пути. Ещё с полкилометра по полю и снова впереди блеснул огонёк. На подходе к калитке в ограждении части услышал оклик: — Стой! Кто идёт?
— Свои. Георгий назвал свою фамилию.
— Привет, Жора! Перед Георгием открывал калитку солдат — выпускник школы из отделения Георгия.
— А, Пивень! Здорово! Приятно здесь увидеть знакомое лицо.
— Увидишь ни одно. Давай, мой сапоги и пошли покажу тебе кровать.
Георгий отмыл толстенный слой глины, налипший на сапоги, и на цыпочках последовал за Пивнем в казарму.
— Вот здесь ложись на остаток этой ночи, а завтра старшина распорядится по твоему постоянному месту. Спокойной ночи.
Георгий сбросил одежду, рухнул на кровать и уснул мертвецким сном после этого длинного и нелёгкого дня.
Утром он почувствовал, как кто-то пытается снять одеяло с его лица, и услышал голоса:
— Ну что, Жорка или нет?
Оказывается, в радиограмме из штаба о командировании сюда Георгия допустили небольшую ошибку в написании его фамилии. Вот ребята, которые прошли обучение в школе, и гадали: Жорка это к ним едет или кто-то другой. Отбросили одеяло и сразу в несколько голосов подтвердили: — Точно, Жорку прислали. Ну здорово!
17. Притирка
И здесь служба Георгия началась его разборками с замполитом и старшиной. Поднявшись с кровати и только успев натянуть сапоги, был подозван вошедшим в казарму старшим лейтенантом.
— Почему не докладываете о прибытии?
— Не успел ещё глаза продрать.
— Не вздумайте так докладывать командиру роты.
— Я обучен докладам.
Георгию сразу не понравился этот старший лейтенант — как выяснилось, замполит. Внешне, конечно. Средних лет, среднего роста, средней упитанности. Рожа буровато-розовая. На ней выделяются крупные кровяного цвета губы, какие-то маслянистые, как будто их обладатель не утёрся после пожирания сала.
Вскоре Георгию опять пришлось столкнуться с замполитом. Повезли мыться в баню. Сидели в открытом кузове грузовика. А было уже довольно прохладно, зимнюю форму выдали. Вот Георгий и опустил уши шапки, не завязывая их. Берёг свои уши, с которыми настрадался с раннего детства. Вылезли из кузова и тут же замполит с выговором: почему без команды уши шапки опустил. Оправдания не принимаются.
Понятно, «воспитатели» активно принялись приструнивать направленного к ним разжалованного штрафника. Вот и старшина чуть ли ни с первой попытки Георгия надраить пол в казарме мастикой (а это делалось солдатами поочерёдно каждый день), признал его работу неудовлетворительной и заставил повторить всю процедуру. Георгий взял кусок чертёжной бумаги и каллиграфическим почерком написал объявление: «Вниманию личного состава! Смотрите и восхищайтесь! Последняя гастроль: рядовой … проявляет чудеса искусства, повторно натирая пол по заказу самого тов. старшины». Приколол кнопками к двери с внутренней стороны. Старшина это художество увидел, когда услышал смех солдат и когда пол был уже наполовину натёрт. Этот спектакль сослужил хорошую службу. Во-первых, старшина больше не рисковал связываться с Георгием, а во-вторых, замполит обратил внимание на графику Георгия и вскоре нашёл ей долгосрочное применение. Но это потом, а сначала о знакомстве с командиром роты капитаном Королём. Да, это — фамилия капитана, белоруса по национальности. Георгий ещё в школе был наслышан о характере командира, ходили легенды о его суровости. И вот предстояло личное знакомство.
Георгий побрился, «нафабрился» и пошёл к командиру роты. Доложился по уставу. Капитан сквозь зубы процедил: «Наслышан. Что ж, будем служить. Зайди через час. А пока осмотрись, поговори со знакомыми солдатами». Первым делом Георгий вышел на воздух — оглядеться, оценить местность. Всего один одноэтажный кирпичный дом, покрашенный в жёлтый цвет. В нём основное пространство занимает казарма, сплошь заставленная кроватями — теперь хоть одноярусными. Перед казармой кабинеты командира роты, замполита, одна комната для другого начсостава, каптёрка, которая одновременно служит кабинетом старшине роты. За казармой комната типа «красного уголка» — с длинным столом, стульями вдоль него и телевизором на тумбочке в углу. Территория роты приличная по размерам. В центре, за казармой большая беседка — человек на двадцать. Вокруг цветочные клумбы, ограждённые наклонно приставленными друг к другу кирпичами, покрашенными известью. Дальше, почти у задней ограды территории располагается РЛС. Это был первый сюрприз для Георгия — РЛС метрового диапазона. Ему не приходилось работать на таких. Совсем другая машина. Он так привык к своим сантиметровым РЛС с огромными параболическими антеннами, а тут торчит высокая металлическая штанга с многочисленными горизонтальными вибраторами в несколько рядов по высоте. Симметрично автомобилю с кабиной оператора и антенной расположен автомобиль с дизельной электростанцией.
Георгий вернулся в беседку, она же использовалась и в качестве курилки. Поговорил с ребятами о житье-бытие на точке. Всего солдат шестнадцать человек, включая сержанта срочной службы (кстати, москвич того же, что и Георгий, года призыва. Прошёл шестимесячные курсы в школе). Кроме старшины, с которым Георгий успел познакомиться и который показал новичку его кровать и тумбочку, есть ещё один старшина, но он не «кусок», как называют старшин рот, а начальник радиостанции. Потом лейтенант — начальник РЛС. Ну и Король с замполитом. Вот и весь состав роты.
— А где же живут офицеры и старшины? — поинтересовался Георгий.
— Да вон за оградой видишь четыре домика? Там они и проживают с семьями.
Час истёк, нужно идти к Королю.
Командир сидел вместе с замполитом.
— Присаживайся. Как воспринял разжалование и откомандирование сюда?
— Нормально воспринял — поделом. Не оправдываюсь. Сюда поехал с облегчением на душе, да и хочется поработать на боевой машине, проверить себя и повысить квалификацию.
— Молодец. Правильно говоришь, — вступил в разговор замполит. — Какое образование-то гражданское имеешь?
— Среднетехническое. Строительный техникум.
— А почему не в стройбат военкомат направил?
— Скрыл я от него свой техникум, потому как не было желания загреметь в стройбат.
— А как же ты сумел скрыть, если там представляешь документы об образовании?
— А я представил аттестат зрелости. Ведь я в техникум пошёл после десятилетки.
— Здесь и не пытайся отлучаться в самоволку — все на виду.
— Научен горьким опытом, товарищ старший лейтенант. Теперь уж дослужу свой срок без самоволок.
— Выходит, ты, пожалуй, самый образованный в нашем солдатском коллективе, — сказал капитан. — К тому же имеешь второй класс. Значит, сразу будешь включён в график работы на станции. Самостоятельной работы. И немедленно приступай к изучению документации по нашей РЛС. Через пару месяцев к нам приедет квалификационная комиссия из штаба, готовься к сдаче экзамена на первый класс.
— Есть, товарищ капитан.
— И вот ещё что, — продолжил Король. Наша точка работает не по расписанию, как все наши соседи, а по приказу из штаба полка. А это значит, что можем несколько дней сидеть в готовности, а потом вдруг приказ на включение и будешь париться неопределённое время, до приказа на отключение. И последнее: расписание занятий худо-бедно составляет старшина Симонов — начальник радиостанции. Подойди к нему. Он включит тебя в очерёдность дежурства на станции, несение караульной службы, хозяйственные работы — кухня, уборка территории и помещений. Всё.
— Есть, товарищ капитан. Разрешите идти?
— Свободен.
И началось! Сутки на станции, в основном в отключённом режиме, сутки часовым в том же, что и на полигоне режиме, то есть два часа стоишь, два часа сидишь и два часа лежишь, сутки на хозработах. Это не освобождает от политзанятий и кроссов (если только не сидишь на включённой станции). Больше всего, конечно, нравилось дежурство на станции. Когда она выключена, Георгий изучал её документацию, лазил по блокам, читал книжки по математике и писал письма родным и близким. Когда станция включена, сидит за экраном, постепенно доводя число одновременно ведомых целей до десяти — критерий достаточного операторского мастерства. Два «сидячих» часа в караульной службе использовал в основном для чтения художественной литературы, а два «ходячих» часа — для сочинения стихов. Это хобби вспыхнуло в Георгии с новой силой после затишья, вызванного пропажей тетради со стихами в школе, ещё на первом году службы. Эта толстая тетрадь в коленкоровом переплёте, заполненная более чем на половину, исчезла одновременно с отъездом на точки коллег Георгия по взводу десятимесячников. Подозрение падало на соседа по кровати «сверху». Парень хороший, спокойный, но очень уж «серенький». Георгий с ним пользовался одной тумбочкой – у каждого своя полочка, и частенько отмечал заметное уменьшение тройного одеколона в пузырьке. Сосед явно пригубливал его время от времени. Но «не пойман – не вор».
18. Карьерный рост
Перед Новым Годом Георгий сдал экзамен по материальной части и получил первый класс специалиста. В новогоднюю ночь дежурил на неработающей станции. Тишина. Лёг на стол-верстак, положил на телефон шапку, голову на шапку, прикрылся полой шинели и уснул. Разбудил звонок телефона. Радист поздравил с наступившим Новым Годом. Георгий поблагодарил, пожелал ему того же и послал подальше за то, что разбудил. Только снова заснул, как опять звонок. Георгий хотел уж было громко высказать радисту всё, что о нём думает, как тот скороговоркой сообщил, что на станцию пошёл замполит. Замполит в эту новогоднюю ночь был дежурным по части и по долгу службы пошёл с проверкой караула и оператора РЛС. Георгий быстро вскочил, натянул сапоги, затянулся ремнём, повесил шинель на крючок и положил на стол в открытом виде уставы и инструкцию по станции. Сел в кресло за стол.
Замполит влез в операторскую кабину по приставной лесенке, открыл дверь. Сразу дыхнуло морозом. Георгий доложился. Замполит огляделся — всё, как требует служба. Из-за полного отсутствия знаний о РЛС решил ограничиться поиском пыли. Протянул руку к верхней полке шкафов. Георгий громко и испуганно вскрикнул: «Нельзя, товарищ старший лейтенант! Высокое напряжение». Политрук резко отдёрнул руку, потоптался, поздравил с наступившим праздником, пожелал успехов в службе и удалился. Потом Георгий рассказывал о этой проверке своему напарнику при боевой работе на станции — Пивню и второму первоклассному оператору, тоже знакомому ещё и по «телятнику», и по школе. Повеселились. С этим своим коллегой он никогда не мог вместе отлучиться с точки, так как всегда оператор первого класса должен быть на месте и готовым к включению станции. Да и отлучаться-то было некуда. Ещё осенью решил Георгий прогуляться в город по увольнительной. Вышел, дошёл до городских улочек, тонувших в грязи и темноте. Из домишек доносилось занудное песнопение иеговистов. Вернулся в часть, чертыхаясь, что только зря измазал сапоги.
Замполит вызвал Георгия в свой кабинет и предложил «сделку»:
— Ты напишешь на листах ватмана повестку и решения всех прошедших съездов КПСС. На каждый съезд свой лист. Как только сделаешь, демобилизую.
— Товарищ старший лейтенант, не в Вашей власти меня демобилизовать. Если бы имели такую власть, то я бы за сутки непрерывной работы выдал бы Вам все эти плакаты.
Замполит пообещал освободить Георгия от хозяйственных работ, в том числе от наиболее опостылевшей натирке полов в казарме. Подчинился. Стал выдавать по ватманскому листу в день.
Одновременно Король распорядился снять со старшины Симонове обязанность составлять расписание занятий и возложить эту обязанность на Георгия. Авторитет Георгия резко возрос. Теперь к нему обращались офицеры и старшины с просьбами о днях и времени занятий по их профилю. То жена требует отвезти её в магазин в Луцк (ближайший крупный город) или сходить в гости к родным и знакомым, то какой ремонт требуется чего-нибудь. Георгий, конечно, по-возможности удовлетворял эти просьбы. Составлял расписание занятий на неделю и вывешивал его в холле перед казармой. Капитан для этих целей отдал Георгию ключи от своего сейфа, потихонечку всё более и более втягивая его в канцелярскую ротную работу. Руководство стало его называть начальником штаба. Он написал замполиту шесть плакатов и от дальнейшей работы отказался по причине загруженности заданиями командира роты, регулярных дежурств на станции и несения караульной службы наравне со всеми.
Потом состоялось ещё одно важное для Георгия событие. В роте проводилось отчётно-перевыборное комсомольское собрание. На нём присутствовал лейтенант – заместитель замполита полка по комсомольской работе. На этом собрании Георгий выступил с рядом предложений по совершенствованию комсомольской работы в роте. Он даже не предполагал, какие последствия повлечёт за собой это выступление. Через несколько недель в роту пришла радиограмма с распоряжением откомандировать Георгия во Львов, на отчётно-перевыборную комсомольскую конференцию военного округа. Король поморщился, но делать нечего. Подписал командировочное удостоверение, и Георгий отправился во Львов.
При входе в огромный и заполненный зал окружного Дома офицеров Георгия перехватил тот самый лейтенант из штаба полка и, не принимая никаких возражений, буквально приказал выступить на конференции.
— Да с чем я выступать-то буду?! Я же не готовился и меня не предупредили заранее.
— Ничего. Скажи то же, что и в роте говорил. Я пошлю записку в президиум с просьбой о предоставлении тебе слова.
Георгий приткнулся в последних рядах зала и набрасывал тезисы своего выступления. С тоской поглядывал на стол президиума, весь засиженный генералами и полковниками. Часа через два услышал свою фамилию и, как сомнамбула, пошёл к сцене. Потом лейтенант сказал, что выступил нормально.
После конференции Георгий, естественно, поехал в общежитие к Наде. До отбытия поезда оставалось ещё часа два. Надю застал на месте. Она сидела за столом и прилежно переписывала лекцию с чьей-то тетради.
— Жорка, ты откуда взялся? Вот уж никак не ожидала. Ведь в письмах ничего не говорил о такой возможности.
— Надь, так я сам узнал об этой поездке только вчера вечером.
Рассказал всё Наде подробно и с картинками. Выпили у неё в комнате кофе с булочками. Потом Надя поехала провожать Георгия на вокзал.
Были ещё вызовы Георгия в штаб полка, опять же по комсомольской линии, но он об этом узнал только через несколько дней от радиста. Тот шепнул Георгию, что Король уже на два таких вызова приказывал давать ответ, что Георгий болен. А потом и сам капитан пробубнил Георгию, что нечего ему таскаться по штабам. Так и оставить там могут для работы в комсомольском бюро.
В качестве компенсации Георгию за «невыездность» Король позволил ему ходить раз в неделю на занятие секции штангистов в каком-то паршивеньком спортивном зале в городе.
Георгия всё время мучила мысль: как бы вырваться в приличный город для сдачи экзаменов за ВУЗ? Он уже был готов и дело только за командированием во Львов или в Луцк. Лучше, конечно, во Львов — и ВУЗов больше, и с Надей можно встретиться. Скоро такая возможность представилась, и Георгий её не упустил.
19. Укрепление положения
Перегорела лампа в телевизоре и ребята лишились удовольствия посмотреть хорошие фильмы. Ходили в город — в магазин и мастерскую, но безуспешно, лампа такая — дефицит. Обращались к капитану с просьбой командировать кого-нибудь в приличный город, купить эту злосчастную лампу. В ответ слышали от командира: «Обойдётесь. И так почти каждый день кино вам показывают». Насчёт кино он был прав. Действительно, специально назначенный «киношником» солдат ходил в город и приносил оттуда бобины с киноплёнкой. Вечером на киноустановке он прокручивал фильм в казарме. Для этого на одной из стен вывешивался экран. Смотрели все, кроме часового на посту и дежурного оператора на станции. Часто приходили смотреть фильм и жёны командира роты и замполита.
В этот вечер Георгий был в карауле, а период отдыха как раз пришёлся на время демонстрации фильма. Он лежал на своей кровати и посматривал на экран. Рядом на табуретках сидели упомянутые дамы. Георгий поневоле слышал их разговор. Взял на учёт слова жены командира о трудности с приобретением красивой обуви для дочки. Обе эти женщины имели девочек одного возраста — годика три-четыре. Эта информация заинтересовала Георгия, потому что из писем Нади он знал, что девушка сейчас проходит студенческую практику в обувном магазине.
При первом же удобном случае Георгий предложил капитану свои услуги по приобретению лампы для телевизора, так как достать лампу ему «раз плюнуть». И опять он услышал ту же фразу капитана, что, мол, обойдётесь. Тогда Георгий нанёс решающий удар:
— Товарищ капитан, я невольно услышал, что у Вас сложности с приобретением туфелек для дочки. Для меня это не проблема. Если отпустите во Львов, то привезу и лампу, и туфельки.
— Что ты мне лапшу на уши вешаешь? Нечем заняться что ли? Сейчас подыщу тебе работёнку.
Георгий постарался смыться, пока не нашёл приключений на свою шею.
Но брошенное в хорошо удобренную землю зерно обязательно взойдёт. Так и произошло. Через несколько дней капитан сказал, что старшина выписывает командировку. — Начищайся и ночным поездом нарезай во Львов. Без лампы лучше не возвращайся — накажу за болтовню по полной.
Георгий через полчаса предстал перед командиром в полном блеске. Тот произвёл беглый осмотр и вручил командировочное удостоверение.
— Разрешите идти, товарищ капитан?
— Иди. Да, будет возможность, посмотри там обувку для дочки.
— Есть, товарищ капитан. Без лампы и туфелек не вернусь.
— Пшёл вон, болтун.
Рано утром Георгий шагал по Львову в поисках магазина радиоаппаратуры. Наконец, один встречный парень показал, где поближе и покрупнее есть такой магазин. Георгий зашёл и сразу же обратился к продавцу. Отказ. «Нет. Давно уж не было». Георгий попросил его навести справки в других крупных магазинах. Продавец пошёл навстречу солдату и попросил администратора навести такие справки. Вскоре администратор вернулся и огорчил Георгия: «Не ищи. Бесполезно». Георгий вышел из магазина огорошенный неудачей. Мысли судорожно искали выхода. Он нашёлся сам.
Буквально на соседнем с магазином доме Георгий увидел небольшую вывеску «Ремонт радио-и телеаппаратуры». Зашёл, спустился в подвал. Приёмщик спрашивает: «Какие проблемы, солдат?». Георгий с мрачной физиономией сообщил приёмщику трагическим голосом о своей проблеме и добавил, что без этой лампы ему в часть лучше не возвращаться
— Да, солдат, невыполнимое задание ты получил. Этих ламп нет давным-давно, да и телевизоров этой марки уже не найти. Стоп, подожди. Сейчас придумаем что-нибудь.
Парень ушёл в другое помещение и через пару минут вернулся с этой треклятой лампой в руке.
— Вот, держи. Вытащил из «не подлежащего восстановлению». Гони семнадцать рублей.
— Друг, ты меня спас. Спасибо тебе огромное! Слушай, а у тебя нет возможности оформить это как покупку? А то как я отчитаюсь перед старшиной?
Мастер почесал в затылке, потом сказал: «Подожди здесь. Сторожи. Через несколько минут вернусь. Может, чего и получится». Вернулся быстро и вручил Георгию товарный чек со штампом промтоварного магазина, расположенного на первом этаже этого же дома.
Следующей по важности проблемой были детские туфельки. Георгий знал адрес магазина, в котором работала Надя. Осталось только узнать у прохожих, как туда добраться. Пришёл в магазин и сразу за одним из прилавков увидел Надю.
— Товарищ продавец, а Вы разве не товаровед?
— До товароведа ещё пахать и пахать, — со смехом ответила Надя. — Ты опять свалился, как снег на голову. Рассказывай быстренько по какому поводу свалился, пока покупателей нет.
Георгий вкратце обрисовал картину и спросил: — Можешь подыскать для ребёнка что-нибудь не рядовое, не ширпотреб?
— Сейчас пойду поспрашиваю у кладовщицы, посиди пока.
Через несколько минут Надя вернулась, держа в руке маленькую обувную коробку. — Вот польский товар. Думаю, что твоя командирша будет довольна.
Да, туфельки красного цвета были просто загляденье.
— Выписывай, беру.
— Что у тебя в дальнейших планах?
— Теперь мне нужно найти какой-нибудь технический ВУЗ и договориться там о сдаче экзамена по аналитической геометрии.
Надя задумалась, потом решительно сказала: — Подожди. Пойду к директрисе и попрошу её освободить меня на сегодня. Вместе пойдём в ВУЗ. Здесь сравнительно недалеко Политехнический.
Погода быстро портилась. Вот-вот пойдёт дождь. Поэтому молодые люди быстрым шагом пошли в сторону центра. Успели до дождя. Георгий спросил у проходящего мимо студента, где находится кафедра математики. Надя осталась ждать в коридоре у двери кафедры, а Георгий, войдя, сразу обратился к самому солидному и седому преподавателю с просьбой принять у него экзамен по аналитике за первый семестр первого курса. Одновременно он подал преподавателю направление на экзамен из Московского политехнического института. Этот преподаватель оказался заведующим кафедрой. Он обратился к довольно молодому сотруднику: — Валерий, ты сейчас чем занят?
— Сейчас у меня начнётся пара как раз с первокурсниками.
— Вот и отлично. Возьми с собой солдата. Напиши ему, как в экзаменационном билете, один теоретический вопрос и три задачки. Пусть сделает за первый час и в перерыве ответит тебе.
— Хорошо, Андрей Иванович. Пойдём, солдат.
Вышли с кафедры и тут же к преподавателю подскочила Надя и попросила разрешения посидеть в аудитории, поболеть за друга: — Я сяду в самом конце, за последний стол и буду молчать, как рыба.
Вошли в аудиторию, почти заполненную студентами. Надя сразу прошла к последнему столу, а Георгий по указанию преподавателя сел за первый стол в ряду у окон. Аудитория вся напряглась, слышался шёпот удивления и любопытства. Преподаватель на двойном тетрадочном листе написал задание и вручил Георгию. Тот сразу приступил к написанию ответа на теоретический вопрос. В аудитории начались обычные занятия. Преподаватель вызывал к доске студента, давал ему для решения пример и в процессе решения объяснял всем порядок мышления при поиске ответов на задачи такого типа. Парень, сидевший за спиной Георгия, прошептал:
— Подыми листок вертикально, чтобы я смог срисовать задание. Сейчас поможем.
— Спасибо, — также еле шевеля губами, ответил Георгий. — Я справлюсь.
Справился. На перемене преподаватель посмотрел на решения и на ответ по теории:
— Всё правильно. Молодец! Давай экзаменационный лист.
Поставил «отлично» и расписался. — А теперь иди в деканат, это рядом с кафедрой, и секретарша поставит там на мою подпись печать, а наверху листа штамп института.
Вышли из здания. На улице было мрачно и моросил дождь.
— Надюш, пойдём посидим в кафе.
— Нет, Жорж, не хочу в кафе сидеть. Пойдём ко мне в общежитие. Там как-то теплее и уютнее.
— Ну хорошо. Только давай зайдём в магазин, чтобы не идти с пустыми руками.
Быстрой рысцой добежали до приличного гастронома. Георгий купил бутылку красного полусладкого, торт и небольшой набор фруктов. На трамвае добрались до общежития. При входе Надя сказала вахтёрше: — Это мой брат, на часочек.
Вахтёрша криво усмехнулась и в ответ: — Знаем мы ваших братьев и родных дядей, и часочки ваши знаем. Но препятствовать не стала. Пока подымались по лестнице, Георгий спросил Надю: — Это на что она намекала?
— Никак ты стал ревновать меня? — и звонко рассмеялась.
В комнате были две девушки, которые, увидев спутника Нади, стали быстренько собираться. Однако Надя решительно заявила: — Никуда я вас не отпущу. Посидим все вместе. Вы ведь много знаете о моём друге. Вот теперь и познакомьтесь с Георгием лично. А ну-ка помогите мне накрыть на стол.
Раскланялись, назвали имена и уселись за стол, освобождённый от тетрадей и учебников и наскоро накрытой для студенческой минивечеринки.
Эти очень приятные два часа пролетели, как одна минута. Георгий вино не пил, чтобы не нарваться на патруль. Девчонки от вина раскраснелись, непрерывно болтали и хихикали, время от времени восклицая: — Горько. Надя смеялась, грозила им санкциями, но не сопротивлялась, когда Георгий прижимал её к себе и крепко целовал в губы.
В ночном поезде на обратном пути Георгий постоянно ощущал на своих губах вкус Надиных губ, чуть подслащенных вином.
20. Чтоб служба не казалась мёдом
Частые включения станции стимулировали рост профессионального операторского мастерства Георгия. Теперь, если число целей на экране не превышало десяти, то он доверял вести их своему напарнику — Пивню. Был случай зимой, когда во время учений армий Варшавского договора, весь экран был забит целями. Армады самолётов крутились, пересекая границу. Георгий вёл сначала цели персонально, но когда их число перевалило за два десятка, планшетист взмолился не частить, так как просто не успевает отмечать эти цели на планшете. Договорились, что Георгий будет объединять цели в группы и давать координаты групп. Пивень следил за возможными изменениями в этих группах.
Работа длилась более суток, станция не отключалась. Аппаратура буквально раскалилась. В машине стояла жуткая жара, и ребята, раздетые до пояса, обливались потом и глотали воду графин за графином. При этом дверь кабины была открыта настежь, а чтобы не засвечивались днём экраны, дверной проём завешивался чёрным полотнищем. Через каждые три часа на станцию прибегал второй в роте оператор с первым классом со своим напарником. Георгий и Пивень выскакивали из кабины и бросались в снег. Эти подмены использовались и для приёма пищи и для прочих надобностей.
В эту зиму Георгию вместе со своими сослуживцами пришлось испытать ещё одну проверку на стойкость. Однажды, когда Георгий отдыхал и отогревался после последнего стояния на посту при сильном морозе, прозвучала тревога. Прибежавший из дома Король построил весь личный состав роты и объявил приказ. Роте предстояло немедленно изменить дислокацию РЛС, то есть выехать роте почти в полном составе на запасную позицию. Каждый солдат согласно утверждённому порядку действий при таком распоряжении бросился выполнять свои штатные обязанности. Георгию предстояло с другими операторами разобрать антенну РЛС на мелкие детали и разложить в предназначенные для каждой детали ящики. Работа с ключами и с металлическими элементами антенны при крепком морозе обернулась серьёзными травмами ладоней. Кожа прилипала к металлу и оставляла на нём свои кусочки. Ни у кого из солдат не оказалось рукавиц – за ненадобностью они просто куда-то запропастились. Потом старшине за это здорово влетело. А пока защищали руки всякими тряпками, предназначенными для протирки механизмов и уборки пыли на шкафах в кабине операторов.
Выехали колонной. Впереди грузовик с упакованными деталями антенны, мобильной рацией и хозяйством планшетиста, далее грузовик с дизель-электростанцией и, наконец, грузовик с походной кухней и упакованными продуктами. Все автомобили — трёхосные ЗИЛы с высокой проходимостью. В кабинах с водителями сидели офицеры и старшины.
На стационарной территории роты остались три солдата для несения караульной службы и командующий ими замполит.
До запасной позиции добрались уже поздно вечером, проехав порядка тридцати километров, в том числе солидный участок по снежной целине. Вокруг полная пустота чистого белого поля – ни домика, ни деревца. Почти всю ночь разворачивали РЛС под светом фар автомобилей. Капитан доложил по рации о готовности станции к работе. Поступил приказ о включении станции. Георгий с Пивнем сели за экраны и диктовали планшетисту, разместившемуся в грузовике вместе с радистом, координаты редких целей. В это время старшина с парой водителей раскочегарил походную кухню и вскоре весь личный состав, кроме занятых при станции, ел горячую кашу и пил горячий чай.
Станцию отключили через час и тут же приказали возвращаться на место постоянной дислокации РЛС. И всё повторилось в обратном порядке. Вернулись «домой», снова собирали станцию. Доложили, включили, работали. Получилось так, что Георгий три ночи не имел нормального сна. Его уже качало и нестерпимо болели повреждённые ладони рук.
21. Успех номер два
К лету актуальным для некоторых, в том числе и для Георгия, стал вопрос о досрочной демобилизации для поступления в институты. На точке в числе «старичков», то есть служащих третьего года, было трое со средним образованием. Это, кроме Георгия, радист первого класса и планшетист, имеющий второй класс — высший для планшетистов. Если будет конкурс, то Георгию не светит победить в нём, так как, во-первых, оба его конкурента служат на этой точке с первого дня своей службы в армии, а во-вторых, на Георгии было несмываемое пятно разжалованного. Тем не менее Георгий на всякий случай попросил своего отца прислать аттестат зрелости. Диплом техникума ведь лежал в Московском политехническом институте. О его студенчестве никто в армии не знал. Георгий послал заявление, приложив к нему аттестат, в Московский инженерно-строительный институт (МИСИ) и теперь ждал вызова на вступительные экзамены. То же самое сделали и его друзья-конкуренты, послав документы в ВУЗы своих родных городов.
Тут-то ребята узнали, что и командир роты намеревается поступать в военную академию. Значит, в роте четыре абитуриента! Нужно готовиться к экзаменам, а Справочника для поступающих в ВУЗы нет. В нём же все программы по предметам. Без него, как без рук. До несчастного захолустного городишки дефицитная литература не доходит. Пожалуй, в это жаркое время Справочник не найти даже во Львове. Но чем чёрт не шутит! Как-то, когда в общении с капитаном разговор зашёл об учёбе, о высшем образовании, командир посетовал на отсутствие Справочника, добавив, что даже в штабе полка не смогли с этим помочь. Георгий набрался смелости и наглости и предложил командировать его во Львов для поиска Справочника, уверяя, что поиск наверняка завершится успешно. Может быть потому, что после предыдущей поездки и командир, и замполит считали, что Георгий может достать что угодно, но сейчас капитан ответил кратко: — Будем посмотреть.
Посмотрел, и вскоре старшина приказал собираться в дорогу.
— Едем в Луцк на нашу продбазу за капустой. Обратно поедешь сам, поездом. Документы дам тебе в Луцке.
— Есть, товарищ старшина. Ехать в повседневной форме?
— Да.
Через час выехали на ГАЗ-51. Старшина сидел в кабине рядом с водителем, Георгий — в кузове, при бочке для капусты. На базе Георгий натянул на свои сапоги обувку «до куда некуда» из экипировки химзащиты и по опущенной в бетонный цилиндр ямы деревянной лестнице спустился вниз, метра на три, на поверхность солёной капусты. Шофёр сверху подавал ведро на верёвке, вытягивал его наполненным и относил старшине, стоявшему в кузове машины. Тот вываливал содержимое ведра в бочку. Эта операция продолжалась до заполнения бочки. Потом старшина вручил Георгию документы о командировании и на обратный проезд. Садясь в машину, напомнил Георгию о необходимости купить Справочник.
В книжных магазинах, в которые Георгий заглянул, прогуливаясь по городу, Справочника, как и ожидалось, не было. Тогда он попросил в справочном киоске адрес книготорговой базы. Дали справочку и объяснили, как туда добраться. По адресу оказался двухэтажный деревянный дом. Вход на второй этаж по наружной лестнице со двора. На верхней площадке курили два парня. Георгий обратился к ним с вопросом о Справочнике.
— Сейчас докурим и проводим тебя к складу — там курить нельзя.
Пошли во двор к длинному деревянному сооружению сарайного типа, с воротами вместо дверей. Ворот несколько. Одни приоткрыты. К ним и подошли.
— Эй, Кузьмич, у тебя есть Справочник для поступающих в ВУЗы?
— Для тебя у меня нет ни … (далее непечатное).
— Да не мне это. Тут солдат ищет.
Из глубин сарая появился Кузьмич. Посмотрел на Георгия, убедился, что действительно солдат, к тому же рядовой и пробурчал:
— Для солдата найду.
Скрылся и через минуту вынес экземпляр Справочника.
Георгий расплатился и с облегчением вздохнул — дело сделано. Теперь можно и о себе подумать. Тут же у ребят спросил, как добраться до пединститута. Подсказали, и Георгий поехал к нему. Далее история повторилась по сценарию Львовского политехнического института. Только теперь нужно сдавать начертательную геометрию и рядом не было Нади. Так же во время лекции Георгий подготовил ответы на выданное ему задание, и на перемене рассказал и показал преподавателю решения. Тот спросил:
— Четвёртки тебе хватит?
— Вполне.
— Ну получай и иди ставь печати.
Эти два экзамена, сданные Георгием, впоследствии принесли ему большую пользу. Учась в МИСИ, он уже в первом семестре зарекомендовал себя успешным студентом и это реноме удержалось за ним на все годы учёбы. Закончил институт с красным дипломом.
Вернувшись в роту, Георгий скромненько вручил Справочник капитану и робко понадеялся, что капитан даст возможность воспользоваться Справочником и остальным абитуриентам. Начались более или менее регулярные самостоятельные занятия по подготовке к вступительным экзаменам. А мнение о способностях и возможностях Георгия ещё более возросло.
А вскоре пришло из штаба официальное уведомление, что от роты для поступления в институт будет демобилизован только один человек. Все, даже самые робкие надежды Георгия рухнули. Не уехать домой в июле, сидеть теперь до осени, может даже, поздней осени — с первоклассными специалистами не очень-то охотно расстаются.
22. Надежда умирает последней
Прав был впервые сказавший: «Жизнь полосата».
После неприятного известия только об одном досрочно демобилизуемом для поступления в институт произошло ещё одно событие, негативно изменившее во многом образ жизни Георгия. Он возился в песочной яме для прыжков в высоту со своим коллегой, который до армии занимался классической борьбой, имел спортивный разряд и тяжёлую весовую категорию. Вот и сошлись два крепыша в борьбе на песке. Борец попытался выполнить бросок через бедро, а Георгий потащил его за собой. Упал на левый бок и сверху его придавила туша тяжеловеса. Острая боль в плече пронзила Георгия. Рукой невозможно было пошевелить. Ребята довезли его до городской поликлиники. Чтобы снять гимнастёрку и сделать рентген, пришлось разрезать её до конца. Перелома не обнаружилось, просто сильный ушиб плечевой кости. Шишка на этой кости так и осталась у Георгия на всю жизнь. Последствия этого случая были печальными. Во-первых, «обидчик» более месяца каждое утро заправлял постель Георгия, так как его рука была на перевязи. Во-вторых, вынужденно закончились занятия Георгия штангой, стало невозможно играть в волейбол и прыгать в высоту (это тоже увлекало Георгия во время службы). Только через месяц Георгий начал занятия стайерским бегом и очень увлёкся этим. График бега был такой: первый день — три километра, второй — пять, третий — десять. Потом день отдыха и снова этот цикл. Георгий настолько втянулся в полевой кросс, что испытывал от бега большое удовольствие.
Повреждение руки не помешало дежурству Георгия на станции и несению караульной службы. Так что, установленная на точке размеренная жизнь шла своим чередом.
И опять сошлюсь на афористическое высказывание неизвестного мудреца: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». В роту пришло из штаба радиосообщение, что командир полка со своим заместителем по политической работе едет в самую крупную роту полка, дислоцированную в городе Владимир-Волынский. По пути ему предстоит проехать и роту Короля. Причина поездки комполка — ЧП армейского уровня, нанёсшее громадный моральный ущерб полку. Дело в том, что во Владимир-Волынской роте застрелился старшина- сверхсрочник.
Король объявил аврал. Весь личный состав был брошен на хозяйственные работы. Убирались и драили полы в помещениях, вычищали всю территорию роты, красили извёсткой кирпичи, ограждающие клумбы и дорожки, обновляли белой краской боковины колёс автомобилей. Все вкалывали по-чёрному. Зато через три-четыре часа вся рота сияла, как котовы … Часовой не спускал глаз с дороги. Наконец, раздалась его зычная команда: «Рота, смирно!»
Командир роты подбежал к автомобилю комполка и доложился. Полковое начальство было в удручающем состоянии. И у того, и у другого были злые и хмурые физиономии. Они отказались задерживаться в роте. Только выпили чаю с какими-то бутербродами и продолжили свой путь.
Но авральные работы не пропали даром. На обратном пути полковники задержались в роте Короля часа на два. Они прошлись по территории, заглянули в помещения и на станцию. После принятого обеда приказали Королю собрать весь личный состав в беседке. Оба полковника и капитан сели за столик в центре беседки, остальные расположились на скамьях вдоль её стен. Комполка вкратце рассказал о ЧП, о том, во что выльется это ЧП для полка, о реакции командира Прикарпатского военного округа генерала Кривко и командира Киевской армии генерал-полковника А. Покрышкина. В заключении сказал, что Владимир-Волынская рота расформировывается, все военнослужащие распределяются по другим ротам, а на месте старой роты будет сформирована новая.
Комполка предложил всем желающим задавать вопросы ему и замполиту, добавив при этом, что после поездки в злосчастную роту здесь он отдыхает душой. Солдаты задавали вопросы разного характера, исходя из наболевшего. Георгия, конечно, очень заинтересовал ответ на вопрос, заданный планшетистом:
— Товарищ полковник, когда вызовут в штаб солдат, подлежащих досрочной демобилизации в связи с поступлением в институты? До нас дошли слухи, что штаб организовывает подготовку этих солдат в средней школе.
— Пусть на этот вопрос отвечает мой зам. Это его епархия.
— Слухи верные, — приступил к ответу замполит. — Вызовем в первых числах июля. Уже есть договорённость с одной из средних школ города. Там специально будут из отпусков вызваны преподаватели всех дисциплин, которые встречаются на вступительных экзаменах в институтах. Жить будут в помещениях бывшей школы младших военных специалистов.
— Кстати, капитан, — перебил замполита комполка, обращаясь к Королю, — сколько от Вашей роты таких поступающих?
— По приказу один человек, товарищ полковник, а желающих и имеющих к тому основания трое.
Комполка обращается к замполиту:
— А сколько человек должны были быть отпущенными из Владимир-Волынской роты?
— Пять, товарищ полковник.
— Ну так вот, — продолжил комполка, обращаясь к замполиту, — от той роты не поедет ни один человек, а из этой пусть едут все трое. Подготовьте соответствующий приказ.
— Есть, товарищ полковник, — вскочил и вытянулся замполит.
Георгий был ошарашен. Он даже сразу не смог осознать и оценить свалившееся на него счастье. Его сначала даже не привёл в смущение тот факт, что это счастье основывается на огромном несчастье другого человека — покончившего с собой старшине.
Теперь все трое, направившие свои документы в институты, с остервенением принялись, помогая друг другу (ведь уже не конкуренты), штудировать науку в свободное от службы время. Капитан тоже торчал в учебниках, но дома, не контактируя по этим вопросам с солдатами. Но позволил пользоваться иногда Справочником для поступающих в ВУЗы. Настроение у ребят лихорадочное, в предвкушении скорого прощания с армией и свидания с домом. Завершается это почти трёхлетнее «исполнение священного долга каждого гражданина СССР»!
В последнем письме Наде Георгий сообщил ей эту новость и посетовал, что Надя не живёт в этом городе и только изредка наведывается туда к матери. В своём ответе Надя была очень кратка: «Значит, скоро я теряю тебя навсегда».
23. Дембель
Как и обещал «полковой комиссар», в последний день июня пришёл в роту вызов троих солдат со всеми документами в штаб полка. Прощание с ротой, с ребятами, даже с командирами было торжественным и трогательным. На кухне сварганили что-то вроде праздничного обеда. Георгий оставил в роте самое тяжёлое из своего привезённого имущества — гантели, книжки по радиотехнике и возвращался в начальный пункт своей воинской службы налегке.
Приехали, разместились, доложились капитану, назначенному организатором подготовки солдат к сдаче вступительных экзаменов в ВУЗы. Начало занятий в школе через день. Они ежедневные, по шесть часов в день. В фойе здания бывшей школы младших военных специалистов висело расписание занятий. Каждый абитуриент ориентировался на те предметы, которые ему придётся сдавать в институте. Георгию предстояло сдавать вступительные экзамены по шести предметам, но в школе будет заниматься только по трём: математике (комплексный предмет, включающий в себя алгебру, геометрию и тригонометрию), физике и литературе. Он знал из справочника, что конкурс поступающих в МИСИ будет производиться только по трем предметам: математике, физике и черчению. По остальным предметам лишь бы не получить двойку. Поэтому основное внимание при занятиях в школе Георгий уделил именно математике и физике. По поводу черчения надеялся на знания и навыки, полученные в техникуме.
Сразу же написал Наде. Она ответила, что постарается вырваться домой хотя бы дня на три. «Может, удастся встретиться до твоего отъезда в Москву». Георгий ответил, что встретиться вряд ли удастся — надзор суровый, все на виду, а рисковать теперь, перед самой демобилизацией, глупо. «Я думаю, что нам удастся проститься во Львове».
К середине июля закончились занятия в средней школе и для всех абитуриентов началось оформление документов на демобилизацию. Пятнадцатого июля документы, подтверждающие демобилизацию, и документы на проезд домой по железной дороге были выданы на руки уже экссолдатам, отставным рядовым и сержантам Советской армии. Рано утром следующего дня, буквально на первой электричке Георгий с чемоданом в руке отправился во Львов. Там на вокзале он взял билет на вечерний поезд до Москвы. Оставил чемодан в камере хранения и пошёл на розыски Нади. В общежитии девочка в её комнате сказала, что она «зарабатывает на жизнь» в уже знакомом Георгию обувном магазине. Поехал туда.
Надя стояла за тем же прилавком. Увидев Георгия, она заплакала. У него тоже комок стоял в горле. Надя опять пошла к директрисе магазина отпрашиваться. Увидев свою практикантку в слезах и решив, что ей нахамил какой-нибудь покупатель, директриса схватила Надю за руку и буквально потащила за собой в торговый зал. А в нём стоял только растерянный и расстроенный Георгий. Она всё поняла. Сказала только: «Разбирайтесь сами, дети мои» и вернулась в свой кабинет.
— Надюш, у меня поезд в восемь вечера. Пойдём в «Высокий замок». Посидим там на той же скамейке, потом пообедаем в кафе. Идёт?
— Идёт. Только давай сначала заедем ко мне в общежитие, я хочу переодеться.
Так и сделали. Теперь дежурная уже не препятствовала проходу «брата» Нади. В комнате никого не было. Надя сняла платье и одела халатик.
— Я пойду освежусь в душ, а ты пока можешь посмотреть эти интересные журналы.
— Хорошо, девочка.
Георгий притянул к себе Надю и поцеловал.
— Дай же мне привести себя в порядок, — отстранившись, сказала Надя, схватила полотенце, мыло и скрылась за дверью.
Вернулась довольно быстро. Её рыжие, чуть волнистые волосы свисали влажными прядями. Она закрыла дверь на задвижку и подошла к Георгию. Он обхватил её за талию и, притянув к себе, посадил на колени. И без того коротенький халатик на Наде поднялся вверх, нижняя пуговица расстегнулась и оголилось то место, которое обычно закрывают трусики. Георгий, несколько ошарашенный и плохо владеющий собой, всё-таки нашёл в себе силы пошутить:
— Ну наконец-то, девочка моя, я убедился, что ты не крашенная рыжая, а натуральная.
— Нахал же ты, Жоржик! Ты имел возможность убедиться в этом ещё два года назад.
Надя встала на ноги, одёрнула халатик и отошла от Георгия.
— Знаешь что, Жора, давай всё-таки соблюдём наш договор до конца. Не косись на мою кровать. Видно уж не суждено быть тому, чтобы ты меня сделал женщиной, чтобы ты был моим первым мужчиной, — и она опять заплакала. — А вообще мужчиной моим когда-нибудь, Бог даст, станешь.
Георгий было вскочил, чтобы обнять девушку, но она твёрдо сказала: «Нет. Сиди. Я одеваюсь и мы пошли, как договаривались»
Надя не предлагала Георгию отвернуться. Она в замедленном темпе сняла халатик, подошла к общему шкафу, сняла со своей полки тряпочки и с плечиков платье, одела трусики и лифчик, натянула своё праздничное платье. Причесалась перед зеркалом, чуть подкрасила губы.
— Ну что, «братик», в дорогу?
— В дорогу, сестрёнка, если только ноги меня теперь понесут. Я же впервые увидел стриптиз. Классное зрелище! Жаль только, что во время представления нельзя прикоснуться к артистке, а так хотелось расцеловать её всю!
— Теперь будешь, по крайней мере, вспоминать меня в натуральном виде.
Пешком в прогулочном темпе дошли до парка, прогулялись по его аллеям и заняли свою знакомую скамейку в дальнем уголке. Георгий обнял девушку, нежно прикасался губами к её ушку, шее.
— Знаешь, Надя, у меня почему-то есть уверенность, что это не последний день, который мы проводим вместе. При нашей такой долгой дружбе, чистых отношениях и даже, не боюсь этого слова, платонической любви жизненные дороги ещё обязательно должны перехлестнуться. Да, ты выиграла пари, я это помню и обязательно верну свой «должок». И дело совсем не в конфетах. Ими я тебя хоть сейчас накормлю в кафе.
Ребята часа два посидели в кафе. Выпили по фужеру красного полусладкого вина, закусывая виноградом. От еды Надя категорически отказалась, Георгий тоже не стал заказывать съестное. Пили кофе с вкуснейшими булочками. Потом заказали и съели цветные шарики мороженого в вазочках. Погуляли ещё немного по парку и направились пешком на вокзал.
Самые тяжёлые минуты расставания — это трогание поезда и его медленное ускорение вдоль перрона. Георгий вытягивал голову в окно, пока ладная фигурка Нади не затерялась среди провожающих.
Первым делом, как только поезд остановился у перрона Киевского вокзала и высадил своих пассажиров, Георгий поехал на метро к «Детскому миру». Купил в магазине плюшевого медведя ростом с годовалого ребёнка. Зашёл на почту и послал покупку Наде с припиской, что этот подарок надёжнее и дольше прослужит, чем конфеты «Мишка». С чувством исполненного долга Георгий поехал домой, открыл квартиру (ключи все эти годы службы как символ хранились в чемодане) и на столе увидел записку, написанную рукой Тины: «Мы все на даче у тёти Лиды. Перекуси — в холодильнике найдёшь всё и сразу приезжай. Твои родители, родственники и, прежде всего, Я ждём тебя с нетерпением. ЦКК, Тина».
На календаре было восемнадцатое июля. А двадцатого июля радио сообщило, что все войска СССР приведены в боевую готовность №1 в связи с резким обострением международных отношений из-за разногласий в вопросе о статусе Западного Берлина. Мир стоял на пороге третьей мировой войны. Демобилизация военнослужащих была заморожена. Все ребята, с которыми Георгий ехал в «телятниках» и служил почти три года, прослужили лишние полгода и были демобилизованы лишь весной следующего года.
Эпилог
От железнодорожной станции до садового участка тёти Лиды нужно было отмахать пёхом три километра. По дороге Георгий присел на травке на берегу небольшой речки. Достал из сумки пачку писем Нади, собравшуюся почти за три года активной переписки. Хранить дальше их было просто опасно для семейной жизни, так как некоторые письма по своему содержанию далеко переступали границу дружеской переписки. Рвать эти письма и бросать обрывки в речку было равносильно откусыванию кусков собственного тела.
Далее семейные торжества, посещение родственников, сдача экзаменов в институт, трудоустройство — жизнь била ключом. По-прежнему переписка с Надей продолжалась. Конечно, со значительно большими интервалами и с более сдержанным содержанием. Продолжалась … пока Тина не потребовала категорически прекратить её. Тину не убеждали доводы Георгия о товарищеском, дружеском характере этой переписки. Пришлось предложить Наде писать до востребования. Это предложение оскорбило девушку и она прекратила переписку.
Через несколько лет Георгий получает письмо из западноукраинского города от незнакомого ему человека. В этом городе Георгию не довелось бывать, и фамилия автора письма ничего ему не говорила. Он писал об их совместной службе. По некоторым подробностям, упоминаемым человеком, Георгий догадался, что автор письма — Надя. Написал ответ по указанному ею адресу и признался, что безмерно рад возобновлению переписки. Но всё-таки повторил свою просьбу направлять ему письма до востребования. Обменялись новостями. Оба закончили институты и работали по специальности. У Георгия рос сын, у Нади — дочка, года на три моложе сына Георгия. Надя жаловалась на свою семейную жизнь. Муж вёл себя с ней по-иезуитски. В переписке часто говорили о своём страстном желании встретиться.
И встреча состоялась — через шестнадцать лет после прощания на Львовском железнодорожном вокзале. Произошло это следующим образом. Будучи ведущим научным сотрудником научно-исследовательского института, принадлежащего, как теперь принято говорить, одному из «силовых ведомств», Георгий организовал в рамках плановой научной темы командировку по маршруту Москва — Ленинград — Таллин — Рига — Львов — Киев — Москва. То поездом, то самолётом проделали этот маршрут вместе с подчинённым Георгию младшим научным сотрудником. В каждом городе имели две ночёвки. Во Львове в первый день выполнили запланированную работу, а второй день был выходным. Георгий сказал сослуживцу, что хочет провести этот выходной в городе, в котором отслужил два года. Тот в ответ заявил, что тоже не против посещения памятного ему Стрыя. Разъехались в разные стороны.
По приезде Георгий сразу направился к части, в которой провёл два долгих года. За тем же забором стояла уже совсем другая часть, из другого рода войск. Георгий попросил солдата, дежурившего на КПП, вызвать дежурного офицера. Пришёл лейтенант. Георгий рассказал ему свою историю, показал предусмотрительно захваченные с собой из дома солдатские документы тех лет и свои действующие личные документы, попросил разрешения пройтись в сопровождении лейтенанта по территории части. Лейтенант связался со своим командиром и получил разрешение на пропуск посетителя. В здание бывшей школы пройти было нельзя, но Георгий, погружённый в воспоминания, прошёл по аллее, вышел на строевой плац, даже посетил туалет, который приходилось мыть неисчислимое количество раз. Трогательно это всё, царапает душу.
Потом Георгий прошёлся до бывшего полигона школы, от него к «Комсомольскому озеру». Оно стало неузнаваемым. В то давнее время озеро было окружено молодыми саженцами деревьев, рядом протекал совсем мелкий в своём верховодии Днестр. Теперь реку не видно было из-за выросшего вокруг озера леса. Вот в этом особенно ощущается текущее время!
Георгий направился к дому Нади. Поднялся к квартире и позвонил. Никто не открыл дверь. Во дворе на лавочке сидели две пожилые женщины. Георгий обратился к ним с вопросом о Надиной маме. Ответили, что она пошла в магазин, скоро вернётся. Действительно, ждать пришлось недолго. Антонина Васильевна не сразу узнала Георгия, а узнав, повисла у него на шее, плакала и целовала. Потащила домой. За чашкой чая с вареньем обменялись информацией по историям жизни за прошедшие годы. Отчим Нади умер, младший брат живёт и работает в Подмосковье. Антонина Васильевна так расстроилась и растрогалась этой встречей, что дала Георгию телефон Нади и попросила обязательно позвонить ей.
Георгий так и сделал, как только покинул Надину маму. Позвонил с переговорного пункта и сразу попал на Надю.
— Привет, Надюш!
— Жорка, привет! — сразу узнала его московский говор Надя. — Ты каким образом вычислил мой телефон?
— От твоей мамы получил, только что распрощался с ней.
— Ты у меня дома?!!! Тогда немедленно на местный аэродромчик и на АН-2 будешь у меня через полчаса лёта.
— Не могу, Надюш. Завтра вылетаю из Львова в Киев.
— В Киев?! Значит, встретимся там. Ищи меня в суворовском училище. Там начинается завтра республиканская обувная ярмарка. Название моей фабрики ты, надеюсь, помнишь и город тоже.
— Да, конечно. Разыщу. До завтра.
Рано утром следующего дня вылетели в Киев. Предварительно Георгий позвонил своему киевскому коллеге и приятелю (неоднократно вместе работали в командировках) с просьбой зарезервировать пару одноместных номеров в гостинице и встретить в аэропорту. Лёту всего ничего. Киевлянин встречал. Пока ехали до города он поинтересовался:
— Что вам показать в Киеве? А то в гостиницу рано, расчётное время в ней — одиннадцать часов.
— Ты же знаешь, друг, что Киев мне знаком немногим менее, чем Москва, — ответил Георгий. — Давай в суворовское училище, ни разу там не был.
Приятель вытаращил от удивления глаза:
— Что это ты суворовскими училищами заинтересовался? Или думаешь сына пристроить?
— Нет, дорогой. Обувью очень заинтересовался, а там как раз в спортивном зале открылась обувная ярмарка.
Подъехали к суворовскому училищу, вошли в большой зал, полностью заставленный стендами с образцами обуви. Георгий объяснил задачу и все по одному разбрелись по залу в поисках нужного стенда. «На ловца и зверь бежит». Георгий вскоре увидел стенд с нужным названием обувной фабрики и города. Перед стендом на скамеечке сидели три женщины, а перед ними стояла она! Ошибиться невозможно, такая рыжая грива неповторима. Георгий застыл у неё за спиной, буквально дыша ей в затылок. Все три женщины с недоумением смотрели на мужчину с идиотским выражением лица за спиной их подруги. Сцена прям из «Ревизора». Надя резко повернулась, охнула и бросилась в объятия Георгия. Договорились встретиться в девять вечера в холле гостиницы «Россия», где и будут размещены москвичи. Надя же жила в гостинице «Москва», то есть на другом конце Крещатика.
К встрече Георгий накрыл в своём номере стол. Традиционно стол украшали бутылки с красным и белым вином, фрукты, коробка конфет, цветы в вазочке. Надя пришла в назначенное время, загруженная пакетами с пирожками и с клубникой. Посидели прекрасно! Надя сбросила с себя платье и пошла принять душ. Георгий краем глаза отметил, что Надя здорово повзрослела. Вернувшись, Надя сразу прыгнула на кровать и со смехом сказала:
— Теперь займёмся клубничкой.
Ещё одна встреча Нади и Георгия — последняя состоялась спустя три-четыре года. Она приехала в гости к своему брату. Это в пятидесяти километрах от Москвы. Вместе с братом и его женой приехала в Москву и позвонила Георгию. Встретились на Манежной площади. Наде хотелось посетить Мавзолей Ленина, но нужно было занимать очередь в глубине Александровского сада. Георгий подошёл к милиционеру, стоящему у ограждения Красной площади возле Исторического музея. Показал свою ксиву, соврал, что сопровождает родственников членов польской делегации, и попросил пропустить их в очередь, когда колонну перекроют. Милиционер всё исполнил. После этого прогулялись пешком до Третьяковской галереи. Опять пользуясь своим удостоверением, купил у администратора билеты. Гуляли по залам. Надя держала Георгия под руку, всё время давая почувствовать свою полную грудь. Потом Георгий услышал её шёпот:
— Если бы ты сказал мне сейчас: останься, я бы осталась, ни минуты не сомневаясь.
На этом культпрограмма закончилась. Георгий проводил Надю с родственниками на вокзал, посадил в электричку. В тамбуре крепко обнял и поцеловал Надю. Это был их последний поцелуй. Вскоре Надя написала в письме, что муж обнаружил и прочитал письма Георгия. Был крупный семейный скандал. Надя сказала, что на этом прекращает переписку. Так и закончился военно-полевой роман Георгия.
Автор.
Проза. Повесть
Загрузка...
Т.е. начало положено. 41 стр. печатного текста или 22511 слов.