Погост
Этот рассказ посвящён главной трагедии не только для Беларуси, но и для всего мира—второй мировой войне.
30 ноября, 1941 год. Последняя записка подпольщицы Веры Поршневой, написанная перед расстрелом в тюремной камере на стене:
«Милая мамочка! Пишу это письмо перед смертью. Ты его получишь, а меня уж не будет на свете. Ты, мама, обо мне не плачь и не убивайся. Я смерти не боюсь… Мамочка, ты у меня одна остаешься, не знаю, как ты будешь жить. Я думаю, что Зоя тебя не бросит. Ладно, моя милая, доживай как-нибудь свой век. Мама, я все же тебе немного завидую: ты хоть живешь пятый десяток, а мне пришлось прожить 24 года, а как бы хотелось пожить и посмотреть, какая будет дальше жизнь. Ладно, отбрасываю мечты…Писать кончаю, не могу больше писать: руки трясутся и голова не соображает ничего — я уже вторые сутки не кушаю, с голодным желудком умирать легче. Знаешь, мама, обидно умирать.
Ну ладно, прощай, моя милая старушка. Как хотелось бы посмотреть на вас, на тебя, на Зою, милого Женечку, если сохраните его, расскажите
ему, какая у него была тетя. Ну все. Целую вас всех и тебя, мою мамочку. Твоя дочь Вера.»
Не знал белорусский народ разрухи до прихода фашистов (так раньше называли немцев).
[Весна, 1943 год] Белые аисты только-только прилетели на свои уже давно построенные гнёзда, пахнущие цветы пестрят красками на давно сделанных клумбах. Смех ребят, кажется, здесь постоянно звучит. Коровы мирно пасутся на лугу, берёзовый сок медленно стекает в банки, подвешенные на деревья. Парой слов, в этой деревушке царит спокойствие. Понизовка. Так она была названа уже более 50 лет назад. Местные называют её Панизоука, некоторые Низень, а кто-то ласково Низенька. Стоит она на краю леса: живописное место! Рядом от Понизовки находится речушка с кристально чистой водой. На ней рыбу ловят, некоторым даже доводилось раков собирать. Занятий в деревне хватает! Вот и Паша с дедом Трофимом не сидят на месте…
Узкая тропика вела Пашу и деда Трофима в самую глубь леса. Его прозвали «Тёмный Лес» из-за густо растущих деревьев. Вечером в нём ничего не видно.
—Хата уже с утра не топлена! —сказал дедушка. —Нужно хворосту, да бери тот, который сухой.
—Хорошо, —сказал Паша и спросил: —Ты знаешь, когда батька мой вернётся?
Трофим вдруг замолчал. Было ясно, что ответ не будет таким, каким бы его хотел услышать Паша.
—Не знаю… —вымолвил дедушка.
—Мама волнуется, не спит ночами…Как это папку нашего забрали…На фронт…Даже не верится…
—Добро всё будет. Победим мы фашистов! Победим!
Смеркалось. Дедушка с внуком набрали хвороста и поспешили домой. По пути они остановились возле берёзовой рощи, напились вдоволь берёзового сока и продолжили путь. Как только они вошли в дом, заплаканная мама Паши (Трофим был ей свёкром) засуетилась, пытаясь скрыть слёзы:
—Снимайте галоши. Промокли небось? Да кидайте хворост на пол, тяжко же!
—Мама, —начал говорить Паша. —Ты опять плакала?
—Машка! Да к чему слёзы то? Всё добро будет! —поддерживал дед Трофим.
—Ой хлопцы, не знаю! —вновь разрыдалась она. —На письмо то моё, уже как неделю не отвечает!
—Мама, ну прекрати! Всё же хорошо будет! —Паша подошёл и обнял маму.
—Ладно. Что я действительно разревелась? Надумала себе абы-чего! Давайте буржуйку растапливать! А то холодно уже.
—Бьётся в тесной печурке огонь… —начал запевать Трофим.
Все легли спать. На утро семья проснулась не от петухов, а от громкого стука в дверь. Трофим подскочил, схватил ружьё из угла комнаты и пошёл открывать. «Пришли, немцы!», «Сейчас главное быть осторожным» —начал думать он. Стук действительно был неожиданным. И фюрер его знает кто там! Дед резко открыл дверь, а на пороге…Солдатик!
—Письмо вам! —начал говорить он, ни капли не испугавшись ружья.
—Что ж вы в такую рань? —удивлённо спросил дедушка.
—Приказали. Я делаю.
—А что за письмо? От кого?
—Письмо от рядового…от рядового Семёнова…Кажется, Андрея.
Дед схватил письмо, поблагодарил и затворил дверь. Мария выхватила письмо у Трофима и начала читать:
«Машка! Батька! Сынок! Переводят меня в далёкий Кёнисберг! Покидаю я просторы наши! Много не напишу, мало времени. Очень скучаю по вам. Скучаю по твоему борщу, Машка, по нашей рыбалке, сынок, по твоему крепкому рукопожатию, пап! Сегодня привезли трёх товарищей моих. Отправили в разведку к речке. Там головы свои и положили… Страшная война! Никому не пожелаю оказаться на моём месте. Страшно за каждый шаг. Интересно, как там Низенька? Сок собираете берёзовый? Мы с товарищами моими уже поставили пару бутылок с-под молока. Но вкус не тот! Хочется своего отведать! Есть у меня знакомый, тоже с Понизовки. Так говорит, что действительно сок не тот! Что-то я про сок всё этот. Значит, не вешайте нос! Победим мы скоро! Не знаю, смогу ли я отправить вам письмо из Кёнисберга. Ваш Андрей.»
Слёзы Маши размыли весь текст. Она не знала куда деться, и ещё сильнее расплакалась.
—Цыц, Машка! —начал говорить Трофим. —Сказал же Андрюха, что всё добра будет! Иди лучше тюри навари! Вот, можешь грибочков туда ещё для запаха добавить сушёных.
—Боюсь я за него, —захлёбываясь говорила Маша, —в Кёнисберг отправили! Как же нам без него!
Паша не смог сдержать слёз на ту боль, которую испытывала матерь.
—Так! —Трофим схватил внука. —Идём к Федьке сходим, поговорим. Он там мотоцикл немецкий получил. Может прокатит. Маме одной побыть нужно.
Только сейчас петухи начали петь. Солнце плавно выходило из-за горизонта, а Федька действительно копался в мотоцикле. Завязался разговор. Паше он показался очень скучным. Трофим с Федей обсуждали детали мотоцикла, перемывали косточки о людях из соседней деревни и просто разговаривали.
—Можно я схожу к речке, туда, где раньше коровники были? —спросил Паша.
—Ступай. Только аккуратно! Не свались в воду!
Паша пошёл к речке. Он прошёл несколько домиков, берёзовую рощу и наконец вышел к ней. После зимы она стала очень широкой, даже вышла с берегов. Тут они с отцом рыбачили летом, уже несколько месяцев назад. Деревянные коровники, в которых Паша играл с друзьями летом, начали гнить. Неожиданно послышался хлёсткий удар. Мальчик уже было собирался бежать, пока не увидел пару бобров, спускающихся в воду. Их хатку затопило водой, и, по-видимому, они собираются строить её ещё выше. Паша решил прогуляться до коровника. Здесь очень опасно. Балки гнилые, в крыше дыры. Мальчик не побоялся зайти. «Вот этот загон был штабом Витьки», «Эта бочка была секретным сейфом Максима» —вспоминал Паша. Вдруг послышался голос. Мальчик прислушался.
—Wo befindet sich dieses Dorf?
Паша околел. Немцы.
—Ponisofka? —на ломаном русском заговорил один из них.
Мальчик не понимал ни слова, но отчётливое «Понизовка» услышал. «Неужели немцы наступают на деревню нашу? —думал он. — Нужно срочно всех предупредить!».
Паша аккуратно вышел с обратной стороны коровника и побежал через берёзник, спотыкаясь о бугры. Он бежал по деревне и кричал: «Немцы! Фашисты пришли!» Дед Трофим не верил своим ушам. Федя побежал за ружьём.
—Где?! Где ты их увидел?!
—Возле коровника того старого! Они деревню ищут нашу! Стоят и говорят: «Понизовка, Понизовка…»
—Так, срочно зови сюда мать! Федя увезёт вас подальше!
—Нет! Я никуда не поеду! —говорил Паша. —Пусть мама одна едет! Я буду защищать деревню нашу!
—Глупец! Тебя же убьют! У нас мало времени!
—Нет!
—Быстро я сказал!
—Дед, я тебя не брошу!
—Я сказал поезжайте отсюда!
Маша выбежала на крики и спросила:
—Что случилось?
—Да немцев Пашка увидел у коровника того гнилого! Поезжайте отсюда!
Федя с ружьём за плечом уже был готов увозить людей. Он взял свою жену и пару детей.
—Давай быстрее, Трофим! —торопил Федя.
—Машка, дура, уезжайте отсюда! —кричал Трофим.
—Нет. Если мне суждено так умереть, да будет как будет! Давай ружьё сюда, дядь Федь!
Федя отдал ружьё Маше. К нему залезла ещё пара детей, и он уехал. Деревня уже была готова принять на себя удар немцев. Чёрные вороны начали кружить над деревней будто бы что-то предсказывая. Солнце спряталось за тучи. Потемнело. Маша с Пашей пошли в дом. Дед Трофим стоял рядом с соседями и обсуждал план.
—Так, Мишка, сиди у Людкиного дома, там, на краю деревни. Они должны идти из-за берёзника, —командовал Трофим. —Егор, ты, наверное, со мной будь. В наступление пойдём! Вить, ты…
Внезапно Трофима прервал звук летящего самолёта. С каждой секундой он становился всё громче и громче, напоминая танк.
—Прячься! —кто-то выкрикнул.
Самолёт показался в небе. Как только он подлетел к центру деревни вниз полетел снаряд. Раздался мощный взрыв. После снаряда исчезла половина Понизовки. Из-за берёзника, как и предполагал Трофим, показались немцы.
—Стреляй по ним! —кричал Трофим.
Выстрелы из ружьев превратились в автоматную очередь. Получилось убить несколько немцев. Два человека из отряда Трофима побежали в берёзник, а остальные разошлись по деревне.
Маша с сыном неподвижно сидели в доме. На этот раз Мария не плакала. Желание отомстить за всех перебивало всякие эмоции. Паше было страшно. Он не знал, выживут ли они. За окном раздавались выстрелы. В любой момент на Понизовку мог упасть ещё один снаряд.
В берёзнике не стихала автоматная очередь. «Крепкие парни пошли туда» —подумал Трофим. Но как только наступила тишина, стало понятно, что им пришёл конец. Все замерли в ожидании наступления. Немцы оказались хитрее и начали наступать с другого конца деревни. Жители вновь стали группироваться, но их силы было не достаточно. Трофим убил уже третьего фашиста, пока его семья по-прежнему сидела в доме. В дом к Маше и её сыну забежала соседка. Она спряталась в шкаф. Паша продолжал сидел с мамой. Они смотрели на дверь и ждали, что кто-нибудь ворвётся.
У Трофима кончились патроны. Он достал нож и спрятался за угол дома. Немец медленно шёл как раз вдоль того дома, где стоял Трофим. Неожиданно дедушка выскочил и зарезал немца. Тут же раздался выстрел от сзади идущих немцев. Трофим истекал кровью лёжа на земле. Перед его глазами пронеслась вся жизнь. Он так и не попрощался с сыном, с внуком, с Машей. А ведь ему так мало нужно было для счастья—всего лишь мир. Теперь он навсегда прилёг к своей родине.
Маша подскочила: кто-то бежал к дому. Дверь распахнулась, и показался немец. Выстрел незамедлительно уложил его. Сзади подбежали ещё немцы, схватили пустое ружьё. В дом зашёл, как показалось, главный.
—Добрый день! Мы к вам погостить приехали, а вы нас так встретили… —на ломаном русском заговорил тот самый немец, что говорил про Понизовку у коровника.
—Уходите отсюда! Зачем вы убиваете мирных людей? —уже не сдерживала эмоции Мария.
—Ну что вы такое говорите? Мы убиваем только неправильных людей. Вот вы уважаете нашего фюрера?
—Да я вас ненавижу! Вы испортили мне жизнь! Моему сыну! Моему мужу!
—Очень грубо с вашей стороны.
Вдруг послышался какой-то звук.
—А? Здесь ещё кто-то есть? —спросил немец.
—Нет. —слегка дрожащим голосом ответила Мария.
—Офицер, вы знаете что делать. —на немецком сказал командир.
Офицер достал пистолет и медленно пошёл по дому. Сначала он сделал выстрел в один шкаф, затем в другой. Раздалось тихое сопение, и из второго шкафа выпала умирающая соседка.
—Офицер, убейте её, чтобы не мучалась. —опять на немецком заговорил командир.
Прозвучал выстрел.
—Знаете, врать очень плохо, —к чему-то вёл немец, —ты знаешь, чего мне стоило моё нынешнее место? Я не потерплю какую-то собаку! Офицер!
Фонтан крови запачкал пол. Паша пытался говорить с умирающей мамой.
—Мама, я прошу живи! Только не умирай.
—Сынок… —на последнем издыхании говорила Маша.
Мальчика увели в соседний дом. Когда его вывели из дома раздался ещё один выстрел. Паша очень горько плакал. В доме по соседству держали жителей, которые не успели спастись. И Паша. Один. Кажется, это конец?
Наступил вечер. Дом с людьми хотели сжечь. В один из моментов, когда немцы отвлеклись, народ попытался сбежать. Бежал тот, кто мог, но многие уже лежали, прислонив голову к земле. Началась стрельба. Много людей погибло, но Паше удалось пересечь черту деревни, если бы не бежавшие сзади немцы. В спину мальчика прилетела пара пуль. Он упал. «Тяжело ли умирать в таков возрасте, —думал он, — наверное, только морально. Так жаль, что я больше не схожу с дедушкой в лес по грибы или за хворостом. Так жаль, что я больше не смогу обнять маму с папой, так жаль, что моя сестричка так и не появилась на свет. Будьте прокляты, фашисты.»
На следующий день красная армия прибыла уже в разрушенную Понизовку. От немцев не было и следа. Только горы убитых людей. Через неделю Андрею пришла записка в Кёнисберг: «Товарищ Семёнов, к глубокому сожалению ваша семья была убита нацистами. Ваша жена найдена застреленной в доме, сын—в лесу, отец—на улице. Примите наши соболезнования.» Вскоре Андрея не стало. Героически погиб.
Война закончилась, а погост из тел невинных людей остался. Прошло 78 лет с победы над нацистами, а уже несуществующая Понизовка тяжело вздыхает, вспоминая войну.
Загрузка...
