А после заката становится легче дышать
(Проклятые сумерки! В вас я когда-то уйду),
Уставшее тело и даже больная душа,
Расслабившись, нежатся, словно в прохладном саду.
Кипит пузырьками забористый пенистый эль,
Взлетает и кружит по комнате запах пивной,
Слипаются мысли, туманит сознание хмель,
И взгляд застилается тонкой седой пеленой.
Скользя, проползая сквозь пьяный зелёный дурман,
Узлится и рвётся сюжета змеистая нить:
Когда-то весь мир полагал я упрятать в карман,
А вышло — и малую часть не сумел сохранить.
Куда-то бежал, всё каких-то искал перемен.
И что же? — «ни Бога, ни чёрта», ни даже жены:
Реальный и зримый вполне одиночества плен —
Расплатой за призрак свободы, за сладкие сны.
Жена… А быть может по-новой устроить семью?
Ведь вот же, подруга моя, чем мы с ней не чета?
Уж эта сумела б создать и покой, и уют!
Но как-то скучнее она… холоднее, чем та.
А та высока и крута, как морская волна,
Стремительна и горяча, как тропический вихрь!
Меня бы в бездонной любви утопила она!
Но эту любовь мне пришлось бы делить на троих…
Растаяла ночь. Отрассветилось. Солнце взошло,
Стреляя лучами по всё ещё спящим домам.
Кому это нужен я нынче так рано?
— Алло…
— Привет! Ты сегодня приедешь на дачу?
— Да, мам…
Загрузка...
