Прожил девяносто лет Фарук.
Утром встал, исполненный кручины,—
О себе задумался он вдруг,
Низко опустив свои седины:
«Пожил я — и хватит! Человек
Должен совесть знать, а мы забыли,
Что пришли на землю не навек.
Надо мне подумать о могиле.
Надо мне оставить в стороне
Горести и радости мирские,
Надо помнить о последнем дне,
Отвергая помыслы другие».
И пошел к гробовщику старик,
С бренной жизнью мысленно прощался.
Но случилось так, что гробовщик
Рядышком с цирюльней помещался.
Только на крыльцо ступил Фарук,
Сотрясаясь всем бессильным телом,—
В красных ичигах, в халате белом
Девушка из двери вышла вдруг.
Есть ли в мире сердце, чтоб осталось
Равнодушным к прелести такой?
Перед ней согнет колени старость,
Смерть отступит перед красотой.
Сердце стариковское бросала
Девушка то в пламя, то в озноб.
Засмеялась и, шутя, сказала:
Как дела, мой дед? Вам нужен гроб?
— Что ты, дочка! Смерть — не у порога,
Рано думать о последнем дне.
Бородой оброс я, и немного
Бороду поправить надо мне.
Загрузка...
