Интервью с ночёвкой

Старый подержанный внедорожник трясло и подбрасывало на каждой колдобине, но водитель упрямо вёл авто сквозь серую завесу дождя. Пара жителей городской окраины, выглянувшие из окон своих тёплых домишек, с удивлением и усмешкой подумали про глупца, спешащего не пойми куда в такую непогоду.
А холодный осенний дождик лил, лил, лил…За рулём сидела молодая девушка, худосочная шатенка в сером клетчатом костюме. За стеклами круглых очков в роговой оправе зелёные глаза водителя казались огромными, как у стрекозы. И эти глаза вглядывались в размытые очертания строений, в таблички-адреса.Наконец-то внедорожник подъехал к аккуратному бревенчатому домику на «Романтиков, 257». Помимо таблички с номером, на фасаде здания висела доска, возвещающая «Здесь жил и творил художник-сюрреалист Яким Вардов».Придерживая руками полы плаща, девушка выскочила из машины и взбежала на крыльцо. Дверь открыла среднего возраста дама, вдова художника.

— Ну что же вы, милочка, так долго? Я ведь могла и передумать!..

Хозяйка дома поджала губы, выказывая недовольство, но махнула рукой, приглашая гостью зайти. И та поспешила за вдовой, взволнованно приговаривая:

— Елена Ивановна, ну что вы… Уверяю вас, я напишу такую статью, что все просто ахнут! Поклонники творчества Вардова толпами будут осаждать эти стены, чтобы любоваться работами великого художника!

Молодая девушка, Катенька — корреспондент небольшой газеты, выпускница школы искусств, не одну неделю созванивалась с вдовой Вардова, уговаривая дать интервью, и, когда та наконец-то согласилась, приехала несмотря на непогоду, даже не предупредив на работе. Хорошо,что день выходной, суббота.

Хотя, если бы ее спросили, к чему такая спешка, девушка не смогла бы ответить. Просто ей ну очень-очень хотелось написать статью о картинах Вардова, а ещё больше — увидеть их, прикоснуться к полотнам…

И вот она в доме самого Вардова, беседует с его женой.

Со стороны женщины выглядели полными противоположностями. Вдова — крупная дама бальзаковского возраста, с внушительным бюстом, однако не лишённая привлекательности. Катенька не без грусти подумала о своих незавидных формах, и о том, что когда-нибудь она всё-таки станет известной журналисткой, бросит печататься в местечковой газетёнке и уйдет в более известное издательство, а там уже заработает на пластическую операцию…

А пока вот приходится ей общаться с такими дамами, как Вардова, лебезить перед ними, уговаривать, выслушивать всякий бред.

Женщины стояли в зале, на стенах которого висели картины, на окнах были плотные шторы, а в левом углу — большой золотистый образ с теплящейся лампадкой.

— Мой гениальный муж оставил после себя много картин, которые достойны лучших музеев мира — вещала вдова, скорбно и не без пафоса.— к сожалению, при жизни Яким был не понят, его работы не ценили как должно…

Вдова глубоко вздыхала, отчего её грудь вздымались, а Катенька злилась, но любезно улыбалась и кивала в ответ, записывая на диктофон дифирамбы Якиму Вардову.

«Жуть редчайшая эти картины — это точно!» — думала девушка. «Особенно автопортрет — кривобокое нечто всех цветов радуги, из которого торчат какие-то ёлки-палки. Мрак полный, но почему-то притягивающий, завораживающий…».

Но вслух она, конечно же, спросила:

— Елена Ивановна, а что вдохновляло вашего великого мужа на столь необычайные в своем роде шедевры?

— О, разумеется его непревзойденной, единственной и неповторимой музой была я, но он черпал вдохновение и из высших сфер, ну вы же понимаете…

Вот в таком духе и прошло интервью, а за окном осенний дождик не кончался, а перешёл в ливень с грозой, потемнело, загрохотало. Засверкали молнии в мрачных небесах.

Катенька уже не раз пожалела, что поспешила приехать именно сегодня, и ее расстроенный вид не мог ускользнуть от внимания Елены Ивановны. Поэтому, когда вдова предложила отужинать и остаться до утра, девушка согласилась. На ужин были голубцы, и вдова расписывала пользу капусты для женской фигуры, снисходительно поглядывая на Катеньку, отчего та опять натужно улыбалась и с усердием налегала на блюдо, мечтая о том, когда у неё будет шикарный бюст.

Комната, предложенная корреспондентке хозяйкой дома, была уютной, однако и там на одной из стен висело огромное полотно работы сюрреалиста. Вардова показала гостье ванную комнату, и удалилась в свои апартаменты. С удивлением, Катенька услышала тихий щелчок замка, но не придала этому большого значения.

Катенька проснулась ночью от ощущения, будто плывёт. Попытка встать обрушила на неё мутную волну тошноты. Глубоко дыша, девушка уставилась на висящую над кроватью картину. Мрачные хаотичные линии, кривулины и загогулины показались Кате зловещими, и, к ее изумлению, складывающимися в узнаваемый, но ухмыляющийся, образ бывшего хозяина дома.

Сделав пару глубоких вдохов, девушка попыталась встать. Спотыкаясь, добрела до кухни. Долго, взахлёб,  пила воду.  Наверное, выпила слишком много воды и та полетела из Катеньки фонтаном, забивая нос до сих пор непереваренными голубцами.

Обессиленная рвотой, девушка сидела на полу. Её пустой желудок раз за разом продолжали выворачивать чудовищные спазмы, а в голове билась тупая мысль, что она никогда больше не сможет есть капусту. Перед глазами поплыли зелёные пятна, которые быстро сменила темнота.

***

— Ты прав, как всегда, — у поглаживающей раму дамы уголок рта дёрнулся в подобии улыбки . — Для чего им жить, всем этим молодым поклонницам, журналисткам, музейным работницам, мчащимся сюда как мотыльки на свет? А краски с каждой смертью всё ярче и ярче…

А за окном что-то гремело и шуршало. Но это были не последние раскаты грома перед рассветом. Запасливые и хозяйственные соседи вдовы разбирали на запчасти старый подержанный внедорожник.