В столице Грузии загорной,
Спускающейся по холмам
К реке неряшливо-проворной,
Есть милое моим мечтам.
Но тем странней мое влеченье
В те чуждые душе края,
Что никакого впечатления
От них не взял на север я.
И тем страннее для рассказа
Что не смутила ни на миг
Меня загадочность Кавказа
(Я Лермонтова не постиг)…
Однако в Грузии загорной
Есть милое моим мечтам:
Я вижу женщину, всю черной,
Кому я имени не дам.
Она стройна, мала и нервна,
Лицо бескровно, все — вопрос,
Оно трагически безгневно
И постоянно, как утес.
Уста умершей; уголками
Слегка опущены; сарказм
И чувственность — в извечной драме;
В глазах, — угрозье горлоспазм.
Не встретите на горных шпилях
Ее «с раздумьем на челе»:
Она всегда в автомобилях,
Она всегда навеселе!
Я не пойму — ты явь иль пена
Прибоя грёз моих, но ввек
Ты в памяти запечатленна,
Нечеловечий человек.
Загрузка...
