Сдаюсь, сдаюся я искусству мощному!
Молю во имя Прозерпины области
Дианы власти нерушимой именем
И заклинаний свитками, могущими
С небес на землю низводить созвездия,
О пощади! Заклятьям дай, Канидия,
Обратный ход и чары уничтожь свои!
Ведь внука умолил Телеф Нереева,
Хоть бился гордо с ним и вел он полчища
10 Мизинцев и метал он стрелы острые.
Троянки тело умастили Гектора,
Пернатым и собакам обреченное,
Когда, оставя стены, илионский царь
К ногам Ахилла пал неумолимого.
Гребцы Улисса, много испытавшего,
Щетинистые шкуры с тела сбросили
С согласия Цирцеи, — и вернулись вновь
И речь, и разум к ним, и облик доблестный.
Тобой довольно я уже наказан был,
20 Любимица матросов и разносчиков!
Исчезли юность и румянец скромности,
Остались кости только с кожей бледною,
И от твоих курений поседел я весь.
От мук не знаю никогда я отдыха:
Гоня друг друга, день и ночь сменяются,
Но мне от тяжких вздохов грудь не вылечить.
Итак, я должен все, что отрицал, признать:
Приволят в трепет грудь стихи сабелльские,
А от марсийских песен голова трещит.
30 Чего же хочешь ты?.. О море, о земля!
Сгораю я: ни Несса кровь Геракла так
Не жгла, ни в Этне раскаленной так не жжет,
Бушуя вечно, пламя!.. Ты ж, несносная,
Пока мой прах не разнесется ветрами —
Варить отравы будешь все колхидские.
Конец какой же или дань назначишь мне?
Скажи: когда я честно пени выплачу, —
Чтоб искупить мне все, быков ли сотню ты
Себе попросишь или восхваления
40 На лживой лире: «Чистая ты, честная,
Сиять ты будешь меж светил звездой златой!
Сестры Елены срамом огорченные,
Кастор с Поллуксом поддались мольбам и вновь
Поэту зренье отнятое отдали:
Так разреши — ты властная — от безумия
Меня, о ты, чей грязью не запятнан род!
Старуха, не из опытных, в девятый день
Умерших нищих бедных прах рассеивать!
Чье сердце мягко, руки не запятнаны
50 И Пактумей — плод чрева твоего; и кровь
Твою смывает бабка с твоего белья,
Лишь вскочишь с ложа, бодрая родильница!»
— «Зачем мольбы ты в уши шлешь закрытые?
Ведь глуше я, чем скалы к воплям тонущих,
Когда волнами бьет Нептун их зимними.
Чтоб ты без кары разглашал Котитии
И Купидона вольного все таинства;
Без наказанья, словно эсквилинского
Ты чародейства жрец меня высмеивал?
60 К чему ж платила старым я пелигнянкам
И яд к чему мешала быстродейственный?
Но век твой будет дольше, чем хотел бы ты,
Несчастный, будешь жизнь влачить ты горькую,
Чтоб подвергаться новым все страданиям.
Покоя жаждет Пелопа-предателя
Отец, голодный Тантал перед яствами,
И Прометей, орлом давно терзаемый,
И на вершине горной укрепить скалу
Сизиф стремится, вопреки Юпитеру.
70 То с верху башни ты захочешь броситься,
То, петлей шею затянув, повеситься,
Иль меч норикский в грудь вонзить в унынии
Тяжелом — тщетны будут все страдания!
Тогда на вражьих я плечах твоих верхом
Помчусь надменно — все пред мной расступится.
Иль мне, что может, — как ты, любопытствуя,
Узнал, — из воска куклам дать движения
И месяц с неба совлекать заклятьями,
Сожженных мертвых снова расшевеливать,
80 Варить искусно зелья приворотные, —
Рыдать, коль чары на тебя не действуют?»
Пер. Н. С. Гинцбурга
Загрузка...
