От испанцев в Альпухару
Мавританский царь уходит.
Юный вождь, он, грустный, бледный,
Возглавляет отступленье.
С ним — на рослых иноходцах,
На носилках золоченых
Весь гарем его. На мулах —
Чернокожие рабыни;
В свите — сотня слуг надежных
На конях арабской крови.
Статны кони, но от горя
Хмуро всадники поникли.
Ни цимбал, ни барабанов,
Ни хвалебных песнопений,
Лишь бубенчики на мулах
В тишине надрывно плачут.
С вышины, откуда видно
Всю равнину вкруг. Дуэро,
Где в последний раз мелькают
За горой зубцы Гранады,
Там, с коня на землю спрыгнув,
Царь глядит на дальний город,
Что в лучах зари вечерней
Блещет, золотом, багряным.
Но, Аллах, — о стыд великий! —
Где священный полумесяц?
Над Альгамброй оскверненной
Реют крест и флаг испанский.
Видит царь позор ислама
И вздыхает сокрушенно
И потоком бурным слезы
По его щекам струятся.
Но царица-мать на сына
Мрачно смотрит с иноходца,
И бранит его, и в сердце
Больно жалит горьким словом.
«Полно, Боабдид эль-Чико,
Словно женщина ты плачешь
Оттого, что в бранном деле
Вел себя не как мужчина».
Был тот злой укор услышан
Первой из наложниц царских,
И она, с носилок спрыгнув,
Кинулась ему на шею.
«Полно, Боабдил эль-Чико,
Мой любимый повелитель!
Верь, юдоль твоих страданий
Расцветет зеленым лавром.
О, не только триумфатор,
Вождь, увенчанный победой,
Баловень слепой богини,
Но и кровный сын злосчастья,
Смелый воин, побежденный
Лишь судьбой несправедливой,
Будет в памяти потомков
Как герой вовеки славен».
И «Последним вздохом мавра»
Называется доныне
Та гора, с которой видел
Он в последний раз Гранаду.
А слова его подруги
Время вскоре подтвердило:
Юный царь прославлен в песне,
И не смолкнет песня славы
До тех пор, покуда струны
Не порвутся до последней
На последней из гитар,
Что звенят в Андалусии.
Загрузка...
