Вот галка, сидящая на ветке берёзы.
Сквозь хлопья снега,
Сквозь мутные слезы стекла
Смотрит вниз.
Мне больно.
Как будто в моей голове — птица.
Не галка, не синяя птица,
А в красно- карминовой шапочке дятел.
Он выжить решил, несмотря на таблетки от боли,
Он будет долбить эту мерзлую древесину.
Он рождён разломать на щепки, на льдинки и сухие щепки
все мысли в моей голове.
Его не пугают змеи, ядовитые змеи, засевшие в моих воспаленных венах,
Чьи зубы всегда наготове
Впиться и выпустить смертельную дозу яда,
Лишь стоит движение сделать малейшее шеей,
от спазмов раздутой и твердой, как старый ржавый глушитель,
На свалке под снегом застывший.
Не стоит его трогать,
он ржавчиной и морозом
руки сожжёт, как известь.
И как хочется крикнуть, прочистив бурлящие хрипами бронхи,
и слипшиеся слизью зеленой
Раздуть альвеолы, как парус,
Надутый морским свежим бризом, что пахнет смолой и жасмином, и немного вечерним костром у реки.
Лишь пыльные бури.
Сухие пустынные жаркие бури
При вдохе врываются в эти болота,
Клокочушие смрадом и слизью
Так, что не хочется больше дышать.
Возьми своим черным клювом
За уголок мою душу
Лети без оглядки на волю,
Где нет снежных хлопьев сквозь стекла,
Где нет тесных душащих клеток,
Оставь развеваться свободно,
Галка, сидящая на ветке берёзы.
Загрузка...
Больно. Прочувствовал!