Я сломана.
Каждая клетка пропитана болью от прошлого…
(Человека)
Я не одна.
Но это сейчас и во мне остаётся тот прах сгоревшего…
(Феникса…
Что переродившись, опять мои раны откроет)
Во мне нет того, кто раньше мог слиться с безликими.
Во мне не осталось того, что уходит за край.
И там в глубине, состоящей из тихого крика
Останется нечто, что ранит меня до сих пор (просто знай).
Я буду скрывать до последнего, мне это нужно
Сильнее, чем врач, сильнее, чем глупая нежность.
Я буду скрывать, дожидаясь ночей, и бездушно
Ломать тебя в мыслях, теряя от радости злость.
Мой айсберг, что все доходя до земли оставляют,
Уходит в далёкую мрачную из воды глубь.
Заполнен стеклом от с приставкой «раз» очарований.
Разбиты надежды и маски, и сердце, что грудь
Так рвет, распирает, ломает все косточки в рёбрах
Пытается, бедное, выйти на волю = спастись.
А голос останется мой все прежнего тембра,
Что не выражает того, что спрятано
вниз.
Я каюсь, но я ощущаю себя одиноко.
От холода не ощущаю эмоций своих.
Да где же, ну, где же, пустые от смысла истоки?
Не вижу. Ведь феникс забрал у меня даже их.
Я пламя, что люди тушили тяжёлой ногой,
Я пламя, что бренно терпело и не разгорелось.
Мне больно…я правда…(от всех это, я прошу, скрой)
Снимаю бинты (и по счету всего первый слой).
Зачем вы нужны мне, пародия жалкая (мусор),
Раз лезете в темы, что мне до сих пор так больны.
Зачем мне все ваши перста и жемчужные бусы,
Когда я хочу просто крикнуть, и черные сны
Разбавить цветами милейшей любимой весны.
Я просто хочу, чтобы в вечер один, но приятный
На улицу выйти на мелкие звёзды смотреть.
И чтоб не одна, а иначе чай вкусный и мятный
Напомнит о том, что в своем коридоре из тьмы
Я вновь не увидела столь долгожданного света.
И если стекло, иль фарфор, может даже и мрамор,
Упав, разобьётся на несколько разных частей,
Ты не соберешь так, как было в чудесном начале.
Ты не соберешь, ведь не хватит малейших частиц,
Что в трещины пола и в разные щели забились.
Теперь для меня столь важная снежная пыль,
Уже навсегда от осколков души отцепилась.