Перевод Э. Линецкой
Взяв кошек, взяв худых собак, —
Бог весть куда, за шагом шаг, —
Во тьму по выбитой дороге
Народ из этих мест спешит,
Туманом пьян, бурьяном сыт.
Народ, как скопище бродяг,
Сегодня видит пред собой
Лишь бесконечность выбитой дороги.
У каждого на жерди белой
Платок с каемкой голубой,
Узлом завязанный платок, —
Рука устала, онемела, —
У каждого большой платок,
А в нем — надежды лоскуток.
Народ из этих мест бредет
Дорогой в никуда, вперед.
Стоит харчевня на пути;
Сегодня к ней не подойти:
Под сводом крыши водят мыши
И крысы хоровод.
Харчевню лихорадка бьет.
Прогнили балки потолка,
Крыльцо и стены плесень съела,
И на ветру окостенела
Ослизлой вывески рука.
Народ здесь робок и пуглив:
Крестом несчастье осенив,
Идет он в путь, дрожа.
Его душа давно остыла:
В ней головни чадят уныло,
Кресты из головней.
В бескрайней тишине на выбитой дороге
Колоколов далекий отголосок
Все громче, все слышней:
То кличут одинокие мадонны,
Как птицы позабытые, — печально
И монотонно.
Народ здесь робок и пуглив:
Ведь нет ни свечек, ни сердечек
Пред статуями возле нив;
Лишь иногда в немые ниши —
Все реже, медленней и тише —
Ложатся розы и венки.
Народ из этих мест боится мглы полей,
И мертвой птицы у дверей,
И в озере луны двурогой…
Народ из этих мест пугается людей!
Народ из этих мест топорен,
Тяжеловесен, не проворен
И волей слаб, хотя упрям.
Живет он мелочно и скупо
И пересчитывает тупо
Свою нужду по медякам.
Как четки, протянулись годы;
От непогоды гибли всходы;
Под яростным нажимом рук
Пахал одни лишь камни плуг;
Народ зубами и ногтями на клочья
землю рвал.
Взяв кошек, взяв худых собак,
Взяв птиц, нахохлившихся в клетках,
С нуждой соразмеряя шаг,
Чтоб рыться, не кривясь, в объедках,
Покинув кров и край родной,
Усталой, медленной толпой
Народ из этих мест бредет
Дорогой в никуда, во тьму, вперед.
Визжит и воет, ковыляя,
Держась за юбки матерей,
Орава грязная детей;
Не отрываясь и моргая,
Глядят беззвучно старики
На свой клочок земли любимой,
Которую глодали зимы,
И засухи, и сорняки;
Шагают парни по дороге,
Как плети руки, тяжки ноги,
Нет мужества и даже нет
Порыва к счастью давних лет,
Нет сил, чтобы ускорить шаг,
И сжать себя в тугой кулак,
И выпрямиться для борьбы
С угрюмой яростью судьбы.
Полей и пажитей народ
Сполна узнал несчастья гнет.
Под градом, ливнем, снегопадом
Тележки катятся вперед,
Размалывая день-деньской
Хребет разбитой мостовой.
Одни — как хрупкие скелеты;
На их оглоблях амулеты
Дрожат и дребезжат;
Другие жалобно визжат,
Как заржавелых ведер дужки;
На третьих — фонари и побрякушки;
Четвертые же длинноносы,
Как древние суда, а их колеса,
Где знаки зодиака уцелели,
Как будто целый мир везут
к незримой цели.
За шагом шаг колеблют свой костяк
Усталые, больные клячи;
Возница вертится и чуть не плачет,
Похож на мельницу, которую с ума
Свела ночная тьма, —
Потом он наудачу
Швыряет камнем в небо, где маячит,
Как туча, воронье судьбы незрячей.
Народ из этих мест
Несчастен — и несет свой крест.
По глине, по пескам, минуя реки, рощи,
Замучены, понуры, тощи,
Бредут стада.
Их тоже вывела бог весть куда
Тугая плеть неурожая.
О камни спотыкаются бараны,
Быки ревут — к ним смерть плывет через
туманы, —
Коровы тащатся, водянкой налитые,
Соски их вялы, как мешки пустые,
К бокам ослов, изъеденных паршою,
Раскинув руки, смерть приникла головою.
Из этих мест народ и скот
Бредет дорогой старой,
Которая в ночи ведет
Вокруг земного шара.
Бредет народ со всех сторон
Сквозь сумрак судеб и времен,
Вдоль нив, лугов, селений нищих,
Спокойно спит лишь на кладбищах,
Спускается из лога в лог
По петлям траурных дорог,
Зимою, осенью, весной,
Не ведающей сна толпой,
Из никуда и в никуда.
А между тем вдали,
Где дымный небосвод спустился до земли,
Там, величавый как Фавор,
Днем серый, вечером багровый как костер,
Далеко щупальца присоски простирая,
Людей равнин маня и опьяняя,
Одетый в мрамор, в гипс, и в сталь,
и в копоть, и в мазут, —
Встал город-спрут.
Загрузка...
