я встретил её в переписке или среди стихов или в журналах,
и она начала присылать мне очень сексуальные стихи об изнасиловании и вожделении.
что-то смущало меня, и я сел в машину и поехал на Север
через горы, долины ми автострады
без сна, свалив от пьянок, в разводе,
без работы, в возрасте, усталым, больше всего желая спать
пять или десять лет, я, наконец, нашёл мотель
в маленьком солнечном городке у грязной дороги,
и я присел и выкурил сигарету,
думая: ты действительно должна быть сумасшедшей.
и затем я вышел и часом позже
встретился с моей корреспонденткой; она была чертовски стара
почти так же стара, как и я, не особенно сексуальна,
и она дала мне очень тяжёлое сырое яблоко,
которое я жевал оставшимися зубами;
она умирала от какой-то неизвестной болезни,
что-то вроде астмы, и она сказала:
«я хочу сказать тебе один секрет», и я ответил:
«я знаю. ты девственница, и тебе 35 лет».
она достала блокнот, десять или двенадцать стихов,
труд жизни, и я читал их
и пытался быть добрым,
но они были очень плохи.
и я взял её с собой куда-то, на какой-то боксёрский матч,
и она кашляла от дыма
и она продолжала оглядываться
на всех людей,
а потом на бойцов,
хватающих её за руки.
«ты никогда не возбуждался, верно?», — спросила она.
но я славно возбудился той ночью
и встречался с ней с ней ещё три или четыре раза
помогал ей с некоторыми её стихами
и она всаживала свой язык на половину моей глотки
но когда я оставил её,
она всё так же была девственницей
и очень плохой поэтессой.
я думаю, когда женщина оставляет свои ноги закрытыми
до 35 лет,
это слишком поздно
как для любви,
так и
для поэзии.
Загрузка...
