А в книгах я последнюю страницу
Всегда любила больше всех других, —
Когда уже совсем неинтересны
Герой и героиня, и прошло
Так много лет, что никого не жалко,
И, кажется, сам автор
Уже начало повести забыл,
И даже «вечность поседела»,
Как сказано в одной прекрасной книге.
Но вот сейчас, сейчас
Все кончится, и автор снова будет
Бесповоротно одинок, а он
Еще старается быть остроумным
Или язвит – прости его господь! —
Прилаживая пышную концовку,
Такую, например:
…И только в двух домах
В том городе (название неясно)
Остался профиль (кем-то обведенный
На белоснежной извести стены),
Не женский, не мужской, но полный тайны.
И, говорят, когда лучи луны —
Зеленой, низкой, среднеазиатской —
По этим стенам в полночь пробегают,
В особенности в новогодний вечер,
То слышится какой-то легкий звук,
Причем одни его считают плачем,
Другие разбирают в нем слова.
Но это чудо всем поднадоело,
Приезжих мало, местные привыкли,
И говорят, в одном из тех домов
Уже ковром закрыт проклятый профиль.
Загрузка...
Фамилия этой поэтессы, что называется, «на слуху» у пишущей братии. Но мало кто может сказать, что читал её стихи. Я, например, до сих пор не читала. Поэтому спешу восполнить этот пробел.
Это стихотворение мне не очень нравится, хотя мысли в нём высказаны интересные. Просто я не люблю белые стихи, верлибр и прочие формы, где отсутствует классическое рифмование. Возможно, с моей стороны, это очень примитивно, но я не воспринимаю стихи, если в них нет чёткого ритма и рифмы. Я считаю, что высшее искусство — это когда стих читается, как мелодия.