А ей мама, ну, во всем потакала,
Красной Шапочкой звала, пташкой вольной,
Ей какава по утрам два стакана,
А сама чайку пьет — и довольно.
А как маму схоронили в июле,
В доме денег — ни гроша, ни бумаги,
Но нашлись на свете добрые люди:
Обучили на кассиршу в продмаге.
И сидит она в этой кассе,
Как на месте публичной казни.
А касса щелкает, касса щелкает,
Скушал Шапочку Серый Волк!
И трясет она черной челкою,
А касса щелк, щелк, щелк…
Ах, веселый разговор!
Начал Званцев ей, завмаг, делать пассы:
«Интересно бы узнать, что за птица?»
А она ему в ответ из-за кассы:
Дожидаюсь, мол, прекрасного принца.
Всех отшила, одного не отшила,
Называла его милым Алешей,
Был он техником по счетным машинам,
Хоть и лысый, и еврей, но хороший.
А тут как раз война, а он в запасе…
Прокричала ночь — и снова в кассе.
А касса щелкает, касса щелкает,
А под Щелковом — в щепки полк!
И трясет она пегой челкою,
А касса щелк, щелк, щелк…
Ах, веселый разговор!
Как случилось — ей вчера ж было двадцать,
А уж доченьке девятый годочек,
И опять к ней подъезжать начал Званцев,
А она про то и слушать не хочет.
Ну и стукнул он, со зла, не иначе,
Сам не рад, да не пойдешь на попятный:
Обнаружили ее в недостаче,
Привлекли ее по сто тридцать пятой.
А на этап пошла по указу.
А там амнистия — и снова в кассу.
А касса щелкает, касса щелкает,
Засекается ваш крючок!
И трясет она рыжей челкою,
А касса щелк, щелк, щелк…
Ах, веселый разговор!
Уж любила она дочку, растила,
Охраняла от шпаны, оборванцев.
Ой, зачем она в продмаг зачастила,
Ой, зачем ей улыбается Званцев?!
А как свадебку сыграли в июле,
Было шумно на Песчаной на нашей.
Говорят в парадных добрые люди,
Что зовет ее, мол, Званцев «мамашей».
И сидит она в своей кассе,
А у ней внучок в первом классе.
А касса щелкает, касса щелкает,
Не копеечкам — жизни счет!
И трясет она белой челкою,
А касса щелк, щелк, щелк…
Ах, веселый разговор!
Загрузка...
