Глубокой ночью, стоя на перроне, я оглянулся. Тусклый мерцающий свет старого светильника, повисшего на деревянном столбе, приковал моё внимание. Подлетевший маленький мотылёк яростно бился крыльями об это разогретое, как лава, стекло. Я подумал, что для него этот ночник — воплощение всей его реальности. Этот источник света, вобравший в себя всю мощь тысячи светил, манящий к себе, в обмен на тепло требует принести в жертву целую жизнь.
Яркое рукотворное солнце соблазняло этого мотылька, но прижаться к раскалённой поверхности не было ни единой возможности. Превозмогая невыносимую боль, он бился о стекло крылышками вновь и вновь до тех пор, пока силы его не иссякли, а потом пал замертво.
Что двигало им? Может быть, желание познать непостижимое? Объять необъятное? Одолеть неодолимое? Стоила ли его утраченная жизнь одной попытки согреться? Понял ли он в конце своего пути, что это творение лишь… Иллюзия? Всего лишь обман, искусно созданный теми, кто мечтает сыграть Бога в этой бессмысленной игре под названием «жизнь»!
Вдруг меня овеял лёгкий ветерок. Я снова оглянулся. На перроне не было ни единой души. Только я. Но что это за станция? Она мне совершенно не знакома. Определённо, я не бывал здесь раньше. И что это светится там вдалеке?
Быстро приближающиеся в ночи огоньки лишь усилили мою грусть. Это фары поезда, мчащегося сквозь туннель времени и туман пространства. Подъезжающий старинный паровоз заставил меня сделать шаг назад, повинуясь инстинкту самосохранения. Открылись двери, и проводник, чьё лицо прикрывал козырёк фуражки, дряхлой рукою зазвал подняться в первый и единственный вагон. Я не смел отказаться. Деревянные скамьи с прямыми спинками, перегородки между отделениями высотой до плеч — обстановка напоминала самые первые изобретённые человечеством вагоны. Поезд тронулся с места, и мы снова помчались сквозь время и пространство к нашим конечным остановкам.
В вагоне я увидел таких же небожителей, как и я. Впереди сидела девушка лет двадцати с куклой в руках, очень похожей на грудного младенца. Она показалась мне знакомой. Ах да, это та алкоголичка, утопившая своего ребёнка в ванной, чтобы он не мешал ей сидеть в социальных сетях. После совершённого злодеяния убийца выбросилась из окна, пытаясь избежать возмездия. Преступление, прогремевшее на всю страну и моментально всеми забытое уже через каких-то пару дней.
Позади меня сидел солдат с простреленной головой в серой потрёпанной шинели, а ещё чуть дальше — представители китайской мафии. Ещё одна девушка с перерезанными венами, располагавшаяся слева от меня, всё пыталась приподняться, опираясь ладонями на деревянные перила, но это ей никак не удавалось. Суставы не держали её безжизненное, обескровленное тело, поэтому она вновь и вновь падала на место.
Я помню всё, кроме того, кто я. Почему я соседствую с этим сбродом душегубов, самоубийц и насильников? Я не помню ни своего имени, ни того, кем я был. Но вот проводник, разнося чай, улыбнулся и поставил кружку на стол передо мною. Поднеся её к губам, я увидел выщербленное дно. Она была пуста, как моя жизнь. Неужели это означает, что я выпил жизнь до дна?! Чем же мне теперь приглушить эту неизвестно откуда взявшуюся тоску? Наконец-то всё прояснилось. Да, теперь я всё вспомнил…
Сидя в пустой квартире глубокой ночью, смотрю в окно на блики небоскрёбов. Автоответчик — на повторе, и я слушаю запись снова и снова, желая уловить смысл твоих слов: «Прости. Тебя я не люблю и не любила. Нам необходимо расстаться. Люблю другого. Удачи — и прощай».
Ложь! Я уловил дрожь в твоём голосе. А помнишь, как мы наслаждались каждой минутой, когда лил беспросветный дождь?! У нас не было зонтов, да они были и не нужны. А помнишь, как тебя я встретил? Бежала на свидание к другому, на ходу бросив монетку беспризорнику в том переходе, где от работы до дома лишь минутка ходу?
Говоришь, меня не любила? Опять враньё! А как же те минуты страсти, когда ты кричала: «Я твоя навеки, а ты — мой?!» Неужели ты от меня устала? Я всё прощу, вернись. Но нет же, нет! Мне гордость не позволит дать такой ответ. Злость, ненависть, всё тёмное в груди вырвалось наружу.
Расстаться? Нам? Ещё одно враньё. Последнее твоё. Я знаю это всё, но обо всём молчу. Хочу спросить при встрече: «Как ты могла?» Как… ты… могла…
Кровью на стекле пишу корявым почерком левши я стих, надеясь, что он тебя настигнет, когда найдёшь моё окровавленное тело, придя за вещами…
«Да, я не тот, кем раньше был. Мудрее стал.
Мне не забыть спиртное и веселье, раздолье, сновиденья…
Как мы пускались в пляс, всё тратя лишь на нас.
Ну а потом — морфин и белый порошок, а после упоенья ночью.
Наутро лом суставов, кости — как некрасиво говорить об этом, впрочем,
Ты помнишь, кто из гостей ту дрянь к нам домой принёс?
Кто из них наш мир разрушить смог?
Нет, не подумай, нет, я не ищу виновных, нет!
Я знаю, в утопии виновных нет. Лишь один я грешен.
На корабль страсти мы взошли вдвоём, трап поднят,
Нам уж больше не сойти с него. Но всё же ты сумела,
Смогла найти решение, спрыгнув в море.
А я не смог. Мне не хватило сил, желания, удачи…
И не терзай себя. Ты права как никогда.
Тебя хотел спасти, в итоге я не спас себя. Лишь знай:
Ты боль моя — моя утрата, лишь смерть моя — моя отрада.
Зачем мне жить тогда, скажи? Теперь чиста как ангел ты. А я…
А уберечь меня ты не смогла, хоть и старалась как могла.
Как призрак, блуждающий во тьме, ты будешь жить во мне.
Корявым почерком я допишу ещё одну строку,
А после прошепчу, как я тебя люблю.»
Ну что ж, проблема мне ясна как никогда. Да, да. Два литра виски, на пистолете взведенный курок решит мою проблему. Вид сзади… Темень… Вспышка… Я готов идти. Не ищи меня. Меня здесь больше нет. Ушёл туда, где яркий свет!
Вновь я оглянулся, в вагоне уж не осталось никого. На плечо мне руку возложил всё тот же тайный поводырь, всех проводящий в новый мир. Да, теперь я осознал, кто я и кем я был.
Вот остановка, меня просят сойти. Я не смею отказаться. Последняя станция — последний ада круг. Дрожь объяла меня с головы до ног. Ну кто желает себе такого исхода? Какой же я дурак! Ведь мог иначе жизнь построить. Разорвать тот замкнутый круг. Но поздно что-то менять, когда перестаёшь ценить всё то, что дано тебе от Бога.
«Рейс 666» — высветилось кроваво-красным на табло. Поезд отправился вперёд, взяв тех, кто уже отбыл наказание, в новую, лучшую жизнь. А я остался…
Я теперь — будто тот мотылёк с опалёнными крыльями, манимый ярким светом, удивляюсь, боюсь, гневаюсь, но в конце концов смирюсь со своей участью. Жаль. Очень жаль, что я так и не пожелал тебе того же, что и ты мне: «Удачи и прощай».
Загрузка...
