Почему люди пишут стихи?

Н.Т. ОГАНЕСЯН

«Творчество и терапия частично совпадают: то, что является творческим, зачастую оказывается терапевтичным, то, что терапевтично, часто представляет собой творческий процесс».
Н. Роджерс

зачем писать стихи

О широте распространения практики психотерапии свидетельствует разнообразие представленных в последнее время подходов. Сейчас сложились благоприятные условия для роста психотерапии и разнообразия ее форм. Быстрое распространение психотерапии привело к тому, что она внедрилась в такие области, где раньше были представлены только профессионалы. Психотерапия перестала быть чем-то неведомым, она стала признанной частью культуры.

В настоящее время психотерапия захватила другие ниши и слилась с совершенно отличными от нее дисциплинами. Например, в последние годы все большее внимание привлекает терапия творчеством. В группу различных видов терапии творчеством, наряду с арттерапией, входят также музыкотерапия, драматерапия, танцевально-двигательная терапия, сказкотерапия, библитерапия, терапия поэзией и т.д. Некоторые авторы относят к терапии творчеством (или терапии творческим самовыражением по М.Е. Бурно (Бурно, 1999) также и терапию творческим общением с искусством и наукой, терапию творческим коллекционированием и другие формы творческой деятельности, имеющие психотерапевтическое и психопрофилактическое значение.

Нас интересует поэтическое творчество как спонтанная аутотерапия, терапия поэзией, «экзотический» с точки зрения Г. Айзенка (Айзенк, 1994) вид психотерапии.

Поэзия и психоанализ

«Поэзия — совершенное знание человека, и знание мира через познание человека».
Вяч. Иванов

пишут стихи поэты

Теорию художественного творчества развил психоанализ. Признания поэтов частично совпадают с психоаналитической теорией творчества. А признания психологов только подтверждают значимость поэзии для понимания человека.

Фрейд однажды написал: «Не я, а поэт обнаружил бессознательное» Ему же принадлежат слова: «Разум — это то, что творит поэзию.»

«Думаю, Гете не отверг бы, как многие наши современники психоанализ за его неприемлемый образ мыслей. Он сам в некоторых случаях приближался к психоанализу, а в его представлениях было много такого, что мы с той поры сумели подтвердить, а некоторые взгляды, из-за которых нас подвергли критике и насмешкам казались ему само собой разумеющимися. Так, например, ему хорошо была известна безусловная сила первых эмоциональных связей человека. Он прославлял их в посвящении к «Фаусту», которые мы могли бы повторять при каждом случае психоанализа:

Вы воскресили прошлого картины,
Былые дни, былые вечера,
Вдали всплывает сказкою старинной
Любви и дружбы первая пора.
(Перевод Б. Пастернака)

Содержание сновидений Гете описывает весьма впечатляющими словами:

Все, о чем мы в вихре дум
И не вспомним днем,
Наполняет праздный ум
В сумраке ночном.
(Перевод В. Левика)

За этим очаровательным стихом мы узнаем давно оцененное, бесспорное высказывание Аристотеля о том, что сновидения — это продолжение нашей душевной деятельности в состоянии сна.

В своем, может быть наиболее выдающемся произведении «Ифигения» Гете демонстрирует нам трогательный пример искупления, пример освобождения страдающей души от давления чувства вины. И этот катарсис осуществляется благодаря страстному излиянию чувств…

Гете всегда высоко оценивал Эрос никогда не пытался преуменьшить его мощь, к его примитивным или шаловливым проявлениям относился с неменьшим почтением, чем к возвышенным» (Фрейд, 1995, с.296-297). По мнению Фрейда и представителей его школы творчество является спонтанным психолечением. Под напором скрытых бессознательных аффектов воображение ищет выхода в искусстве, в сфере ирреального, чтобы спасти реальную жизнь личности. Аффекты, от которых страдает личность, могут быть изжиты, если поэт выплескивает их из своей психики в художественное произведение.

Позже, много других теоретиков, таких как Адлер, Юнг, Ариэти и Рейк говорили о том, как много приобрела наука, в частности психология, изучая творчество поэтов.

К.Г. Юнг связывал художественный талант со способностью прорыва к глубинам коллективной бессознательной жизни, к так называемым архетипам. Творческой личности удается проникнуть в глубины коллективного бессознательного.

Э. Нойман, современный исследователь Юнга, утверждает, что творческая личность, обладая чрезвычайной восприимчивостью, переживает глубокие конфликты и страдания. Однако в отличие от «среднего индивида творческий человек не стремится залечивать личные раны путем приспособления к обществу, напротив страдание достигает таких глубин, из которых поднимается «другая целительная сила» — творческий процесс.

Поэзия и истина

Мы познаем мир посредством языка. Конечно, это выглядит несколько преувеличенно, поскольку мы имеем и чувственный опыт. Но язык, несомненно, обогащает наш опыт, украшая его. Слова не являются простыми, ничего не значащими объектами. Они имеют интонации, связаны с ассоциациями, имеют историю происхождения. Рифма, ритм, метафоры и т.д. не являются лишь украшением, чем-то второстепенным и несущественным. Нет, они уточняют, привносят дополнительный смысл и выразительность. С этой точки зрения деловой язык и язык улицы лишь чахлое подобие и бледная тень настоящего поэтического языка.

Поэзия не освобождается от всех требований, которые предъявляются к другим видам литературного творчества. Конечно, это не просто голая фантазия, это тоже правда жизни, но переданная более полно, объемно и аутентично. Поэзия уточняет, а не искажает. Она высвечивает истину, делая ее выразительнее и резче.

Философия пыталась найти язык чистый от двусмысленностей, который мог бы выразить абсолютную истину. Он должен был отделить зерна от плевел — факты от дополнительной экспрессии, которую несут в себе слова. Эта затея, потребовавшая много сил и времени, в конце концов, провалилась. Сделать это невозможно. Но в результате этих поисков пришло осознание того, что философия близка поэзии. Целью и философии, и поэзии является истина, но покоится она на разных восприятиях.

Люди пишут стихи, потому что ищут некую опору во враждебном и чужом для них мире. Искусство, и поэзия в том числе, помогает примириться с миром, принять его целиком со всеми его проблемами, бессмысленностью и нелепицами, понять его.

Почему пишут стихи?

почему пишут стихи

Причина № 1. Душевный покой

Поэзия льет «масло на бурные воды душевного непокоя». Байрон, например, писал стихи, как он сам свидетельствует, для того, «чтобы обрести мир для своего беспокойного духа». А Кольридж (Кольридж, 1987, с. 52) пишет об этом так:

Мне повезло — иду тропой удач,
Но грусть свою никак я не уйму:
Зачем болит душа и почему
Разрыв с друзьями вызывает плач?
Но вот в сонет тревожный маета
Вся выльется. Покой наступит вдруг.
И в стих уйдет мирская суета.
Забудется меня предавший друг.
Как просто все, Святая Простота!
(Сэмюэль Тэйлор Кольридж)

Причина № 2. Душевная радость

Кроме тайны покоя, который несет поэтическое творчество, существует еще одна тайна — наслаждения собственным несчастьем, собственным страданием. Гофмансталь пишет о поэте: «Он страдает и вместе с тем наслаждается. Это страдание с наслаждением является целью всей его жизни».

Делая в процессе творчества значимое незначимым, актуальное неактуальным, реальное воображаемым, личное в безличное, действительное иллюзорным, поэт не только переходит от живого страдания к покою и душевному миру, но и к радости и даже наслаждению. Принцесса в «Тассо» Гете говорит, успокаивая свою скорбь и выражая мысли самого поэта:

И горе становилось наслажденьем,
Гармонией тяжелая печаль.

Ролло Мэй (Мэй, 2001, с. 38) считает, что, то, «что переживает художник или ученый в процессе творчества, не является ни возбуждением, ни страхом — это радость. Я использую это слово, как понятие, противоположное наслаждению или удовлетворенности. В момент творчества художник не чувствует успокоенности или удовлетворенности. Здесь радость можно определить как эмоцию, возникающую в момент «повышенного» сознания, как настрой, который сопутствует уверенности в реализации собственных возможностей».

Причина № 3. Эмоциональное отреагирование

Действительное, поэтическое творчество несет наслаждение в страдании и стимулирует катарсис — освобождение от скорби и печали. Стихи, написанные кровью души, похожи на жгучие мучительные рыдания или слезы, которые проносятся грозовым ливнем, оставляя после себя умытый просветленный мир. Гете в «Утешении в слезах» пишет:

А слезы… слезы в сладость нам,
От них душе легко.
…………………………………….
Лейтесь вновь, лейтесь вновь,
Слезы любви молчаливой!
Ах, полуосушенным взорам
Как мертв, как пустынен кажется мир!
Лейтесь вновь, лейтесь вновь,
Слезы любви несчастливой.

Как бы ни были мучительны страдания, высказанные и душевно излитые, они становятся немощными, теряют свою магическую силу. Слезы, заключенные в стихах, и реальные слезы, вызванные самим творческим процессом, убивают скорбь. Так одна эмоция волшебным образом превращается в другую, становясь из темной светлой.

Причина № 4. Эстетические переживания

Михаил Арнаудов (Арнаудов, 1970) пишет: «Сильно страдая, мы одновременно улавливаем художественную ценность пережитого, и это заставляет нас относится чисто эстетически к своим страданиям, находить какое-то счастье в несчастьи». Поэт находит смысл жить во имя того высшего наслаждения, которое связано с творчеством. Не зря А.С. Пушкин написал:

Средь горестей, забот и треволненья
Порою вновь гармонией упьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь.

Поэзия отвлекает от повседневных забот и серого существования гармонией и музыкой слов. А.С. Пушкин говорит о поэзии:

… Твой милый лепет
Усмирял сердечный трепет —
Усыплял мою печаль.
Ты (ласкалась), ты манила,
И (от) мира уводила
В очарованную даль.

Поэт «подкупает нас чисто формальными, т.е. эстетическими наслаждениями, которые он дает при изображении своих фантазий. Такое наслаждение, данное нам с целью вызвать этим путем из глубоко лежащих психических источников еще большее наслаждение называется заманивающей премией или преддверием наслаждения. Я того мнения, что всякое эстетическое наслаждение, данное нам писателем, носит характер этого «преддверия наслаждения»…(Фрейд, 2001, с. 146).

Причина № 5. Поэзия как игра

Поэзия — это игра воображения, поэтому должна приносить радость, как и всякая игра. Творец, как и ребенок, познает и усваивает мир в игре. В игре удовлетворяется инстинкт творчества. Поэтическое воображение стимулирует развитие адаптационных возможностей творца, исподволь готовя его к превратностям и несовершенствам мира. Поэт же получает высшее наслаждение от игры в слова, перебирая их и переставляя, словно ребенок детали конструктора. М. Волошин в «Ликах творчества» пишет:

Искусство драгоценно лишь постольку,
Поскольку оно игра. Художники ведь это только дети,
Которые не разучились играть. Гении — это те,
Которые сумели не вырасти.
Все, что не игра, — то не искусство.

Блез Паскаль (Паскаль, 1905,с. 43) считал, что «люди обладают тайным инстинктом к развлечениям и занятиям, которые проистекают из их чувств, вызываемого их постоянными несчастиями и страданиями». Значит, истина состоит в том, что когда люди развлекаются, занимая свой дух, они отвлекаются от осознания своих страданий.

«Не искать ли нам первых следов поэтического творчества уже у детей? Самое любимое и интенсивное занятие детей — игра. Быть может, нам следует сказать: каждое играющее дитя ведет себя как поэт, когда оно создает себе свой собственный мир, или, правильнее говоря, когда оно окружающий мир перестраивает по-новому, по своему вкусу. Было бы несправедливо думать, что ребенок смотрит на созданный им мир не серьезно, он относится к игре очень серьезно, вносит в нее много одушевления. (…) Поэт делает то же, что и играющее дитя: он создает мир, к которому относится очень серьезно, т. е. вносит много увлечения, в то же время резко отделяя его от действительности. (…)

Но из нереальности поэтического мира проистекают очень важные для художественной техники последствия, так как многое, что в действительности не могло бы доставить наслаждения, дает его в игре; многие, сами по себе, собственно, неприятные впечатления, могут являться источником наслаждения для слушателей или зрителей поэтического произведения». (Фрейд, 2001, с. 139-140).

Причина № 6. Поэзия как лекарство от скуки

Глава 1 труда Жана Батиста Дюбо «Критические размышления о поэзии и живописи» (Дюбо, 1976, с. 35-37) так и называется: «О необходимости быть занятым во избежание скуки…». Он пишет: «У души, как и у тела, есть свои нужды и первейшая из них — это потребность быть постоянно чем-то занятой. Скука, происходящая из-за бездействия души, причиняет человеку такие страдания, что он подчас берется за самые тяжелые занятия, чтобы только избежать их. Легко понять, однако, что самый тяжелый телесный труд не в силах занять душу. Она может избавиться от страданий только двумя способами: или погрузившись во впечатления, доставляемые ей внешними объектами, или подкрепляя себя рассуждениями о разных предметах…».

Люди, предрасположенные к ясной и напряженной внутренней жизни, встречаются очень редко. Большинство же и не подозревает о возможности подобного склада ума и, страдая от душевного одиночества, полагает, что оно является неизбежным злом для всего человечества. Вот почему так часто видишь людей, занятых бесполезными делами и глупыми развлечениями, которые мешают ему остаться наедине с собой. Искусство, в частности поэзия, может спасти человека. Поэты, считает Дюбо, нашли средство возбуждать в нашем сердце искусственные страсти, спасая, таким образом, от скуки бытия. Вот откуда происходит наслаждение, производимое Поэзией.

Причина № 7. Поэзия как разделенное страдание

Поэтическое творчество может быть порождено желанием приобщить и других, читателей, к лично переживаемому. Мы неосознанно хотим, чтобы нам сочувствовали, сострадали. Сопереживание воображаемого читателя является мощным средством дробления и устранения накопившихся негативных эмоций и нежеланного возбуждения.

Холодной буквой трудно объяснить
Боренье дум. Нет звуков у людей
Довольно сильных, чтоб изобразить
Желание блаженства. Пыл страстей
Возвышенных я чувствую; но слов
Не нахожу, и в этот миг готов
Пожертвовать собой, чтоб как-нибудь
Хоть тень их перелить в другую грудь.
(М. Ю. Лермонтов)

Причина № 8. Поэзия как «оазис»

Шеллинг говорил, что поэзия помогает нам «строить миры удобные для проживания». Поэтическое творчество как процесс дает возможность на время обезболить страдающую душу. Оно действует как анестезия, если не лечит. Обожженную руку мы помещаем под струю холодной воды. Вода не лечит, но облегчает страдания, снимает острую боль. У больной души тоже должно быть свое место отдохновения, свой «эрмитаж», свой «оазис». Разве можем мы осуждать даже временное стремление найти убежище? Кстати, А. Вознесенский в поэме «Антимиры» написал:

Без глупых не было бы умных,
Оазисов без Каракумов.

Если есть пустыни печали и топи тоски, нужны и оазисы, где можно было бы отдохнуть от страданий.

Речь идет о «феномене человеческого инобытия в искусстве», «существовании человека в иных, чем он сам носителях». Дорфман (Дорфман, 2000, с.158-159), говоря о «инобытии», использует понятия «воплощения» и «перевоплощения». Процесс воплощения направлен на то, чтобы «быть в другом собой», процесс перевоплощения — на то, чтобы «быть в другом другим». Уход, некий временный эскапизм, существование в иных виртуальных мирах и т.д. — проявления могут быть самыми разнообразными.

Причина № 9. Поэзия как виртуальный мир

Поэт во время написания стихов отвлекается от мучающей его реальности и начинает видеть жизнь каким-то просветленным взором. Его, измученное наблюдением грубой действительности, внимание рассеивается и переходит в нереальный, виртуальный мир свободной мечты и фантазии. Мир предстает новым, очищенным и просветленным. Видоизмененный мир уже не кажется пугающим и несущим угрозу. Жизненные перипетии начинают казаться бледными и бессильными, не касающимися нас так непосредственно и неотвратимо, как это казалось ранее. Этот механизм, очевидно, срабатывает тогда, когда речь идет о пережитом или непосредственно испытываемым в данный момент человеком. Момент метаморфозы вдохновенно мыслящего поэта и ухода его из мира реального в мир виртуальный, ирреальный, поэтический гениально показал А.С. Пушкин. В стихотворении «Осень» он писал:

И забываю мир — и в сладкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет и звучит, и ищет, как во сне…

Причина № 10. Поэзия как объективация страдания

«Собственные наши чувства только тогда бывают предметом нашего наслаждения, когда мы освобождаемся от их томящей тяжести или от их трепетного волнения, в котором занимается дыхание, теряется сознание, и когда мы возобновляем их в воспоминании. Настоящее никогда не наше, ибо оно поглощает нас собою; и самая радость в настоящем тяжела для нас, как и горе, ибо не мы ею, но она нами преобладает. Чтоб наслаждаться ею, мы должны отойти от нее на известное расстояние, как от картины по требованиям освещения; должны взглянуть на нее, свободные от нее, как на нечто вне нас находящееся, предметное. Вот от чего мы облегчаемся от томительной тяжести горя, как скоро сообщим его другому или изольем его на бумаге для самих же себя: мы видим его отделенным от нашей личности, наша личность не заслоняет его от нас — и тогда нам мило наше горе, мы любим вспоминать о нем, как воин о своих походах и опасностях, которым он подвергался» (Белинский, 1948, т.2, с. 640-641).

Забвенья милое искусство
Душой усвоено уже.
Какое-то большое чувство
Сегодня таяло в душе.
(М. Цветаева)

Причина № 11. Поэзия как магия

Самым убедительным примером для этого утверждения будет являться произведение Гете «Страдания молодого Вертера». Это реальные письма другу Мерку о неразделенной любви к Шарлотте Буфф. Гете убил Вертера для того, чтобы остаться жить самому и избежать самоубийства. Точно так же Гете боялся гибели, если не будет писать драмы в драматический период своей любви к Лили. Многие другие поэты считают, что для того, чтобы выжить и не убить себя в минуты душевных страданий, надо убить своего лирического героя, произвести своеобразную замену. Это не реальное, а символическое, фиктивное убийство героя, принесение его в жертву. Именно таким способом творчество помогает избежать гибели, справиться с невозможностью существования в необъятном море страдания. Можно найти бездну подобных примеров в литературе.

Фридрих Геббель считает, что поэт только тогда имеет право писать свои стихи, когда он охвачен чувством, которое не дает ему покоя и которое угрожает уничтожить его, если не будет высказано. Он пишет: «Если я не изложу сюжет на бумаге, я уверен, что он будет стоить мне жизни. Изображение убивает изображаемое прежде всего у самого создателя, который топчет ногами то, что его мучило, а потом у того, кто вкушает произведение». (Fr. Hebbel, Tagebucher. III, S.254).

Бальзак (Бальзак, 1960, с. 367-368) писал: «То, что люди зовут печалью, любовью, честолюбием, превратностями, огорчениями, — все это для меня лишь мысли превращаемые мною в мечтания; вместо того, чтобы их ощущать я их выражаю, я их истолковываю, вместо того, чтобы позволить им пожирать мою жизнь, я драматизирую их, я их развиваю». Гете говорил о метаморфозах, которые происходят с автором поэтического произведения. Очевидно, этот процесс изменения личности напоминает процесс сбрасывания кожи у змей.

Причина № 12. Поэзия как внушение

«Гипнотическая сила поэзии — в ритме, в ауре, посредством которых воспринимающая душа приобщается к изливающей. Можно путем известного расположения ритма, путем созвучия, рифмы убаюкать наше сознание, привести его в состояние такого же равномерного движения и таким образом подготовить его к покорному восприятию внушаемого воздействия» (Гарин, 1992, с.364).

Внутренняя гармония, внутренние ритмы являют собой нечто самобытное, нечто инстинктивное. Многие мистические техники построены на эффекте сочетания ритма и повторения. Повторение одной и той же стимуляции, как это часто происходит в поэзии, приводит к особому состоянию сознания — гипнотическому и медитативному, особому состоянию покоя и «опустошенного сознания».

Одна из ипостасей поэтического произведения — скрытая суггестия (внушение), которая состоит в способности передавать то или иное состояние, захватывать творца и читателя эмоциями и раздумьями, вызывать в душах мощный отклик.

Причина № 13. Поэзия как внутреннее движение

Наш организм является сложной, самонастраивающейся и самовосстанавливающейся системой. При наличии необходимых ресурсов человек достаточно быстро через механизм отреагирования приходит в состояние эмоционального гомеостаза (равновесия). Чаще всего бесознательно мы «сжигаем» негативные эмоции посредством движения. Таким образом, мы спасаем структуры головного мозга от излишней «черной» энергии. Но поэт как личность рефлексирующая и тонко организованная отвергает это грубое средство. Поэт предпочтет в силу своей творческой природы внутреннее отреагирование аффектов. Он избавляется от напряжения посредством языка, слова. Все мы помним: «В начале было слово…». Слово чудотворяще, оно наполнено невероятной энергией, энергией движения и действия в том числе, о которой многие из нас и не догадываются! Смена сильных и слабых единиц, ритмический порядок слов, динамизм слова — вот внутренний жест и внутренняя мимика поэта.

Кстати, это внутреннее мускульное, практически телесное усилие можно почувствовать в стихах. Маяковский писал: «Я стихи пишу всем телом… Шагаю по комнате, жестикулирую, расправляю плечи. Всем телом делаю стихи» (Кожинов, 1980, с. 286). И А. Блок говорил о поэме «Возмездие»: «Все движение и развитие поэмы для меня тесно соединилось с развитием мускульной системы».

Причина № 14. Поэзия как самопознание

Благодаря поэтическому творчеству, человек развивается, обучается, познает что-либо, познает самого себя. Это искусство реально делает человека лучше, способствует его личностному росту. Приученным к искусствуотражению, пора переучиваться: искусство — не отражение, а углубление. Поэт, как Гомер или Мильтон, должен ослепнуть и обратить взор к внутренним пейзажам, вглубь себя. Познавая себя, проникая в эти сокровенные тайны, поэт должен пройти через одиночество и самоизоляцию.

Механизмами самоизменения в творческом акте являются процессы открытия и выражения смысла явления, которые переживает художник. Этот смысл нельзя объяснить, исходя из анализа событий жизни автора, «Истину, раскрывающуюся в произведении, никогда нельзя подтвердить или вывести из того, что было раньше. То, что было раньше, в его исключительной реальности, опровергают благодаря произведению». (М Хайдеггер). При этом изменяется привычное отношение к миру, его видение, оценивание. Создавая художественную реальность, автор преодолевает сложившуюся ситуацию и самого себя, выходит на другой ценностный уровень. «Меня породили мои писания» (Ж.П. Сартр).

Творчество, в том числе поэтическое, приносит не только эстетическое наслаждение, но и помогает через освобождение от душевных мук и кошмара переживаний приблизиться к пониманию себя, своего «я». Именно поэтому поэтическое творчество имеет еще и этическую миссию или социальную, если оно само становится средством лечения души.

Причина № 15. Поэзия как стимул развития художественной компетентности

Отображение сложной картины мира в поэтическом произведении подразумевает владение специфическим «языком» поэтического творчества, своеобразным набором «кодов» (Лотман, 1994), которые позволяют шифровать и дешифровать информацию, компактно сворачивать ее, заключать смыслы в знаковую структуру, переводить язык человеческих эмоций и смыслов на язык искусства.

Даниил Хармс в стихотворении «Месть» писал об этом феномене поэзии особенно точно:

«Слова сложились как дрова
В них смыслы ходят, как огонь».

«Дрова» и «огонь», т.е. форма и содержание не должны существовать раздельно. Мастерство кодирования информации должно сопровождаться проникновением в глубинные смысловые слои, пропитанные эмоциями. В процессе творчества, с опытом и ростом мастерства происходит переход начинающего поэта из стадии поэтического «дилетанта» (Леонтьев, 1994, с. 75), на стадию эксперта или ценителя. Но при этом следует избегать некоторых опасностей, которые подстерегают на этом пути. Пройдя между Сциллой и Харибдой дилетантизма и профессионализма, поэт должен выйти на глубокое личностное общение с поэтическим материалом. Истинное личностное общение всегда носит диалогический характер. В процессе диалога со своим alter ego, с сопротивляющимся словесным материалом, поэт перейдет от «поэзии для эмоций» к «поэзии для личности», т.к. истинное творчество всегда содержит потенциал для развития.

Причина № 16. Поэзия как заменитель общения при одиночестве (разговор с самим собой)

О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты завершаешь круг,
не внемля завереньям бесполезным.
(Б. Ахмадулина)

«Поэзия очеловечивает, потому что соединяет одного человека с другим своим кристально чистым опытом, своими ритмами, словами так, как никакой другой способ общения не может. Поэзия также помогает облегчить гнет одиночества, а это можно сделать только с помощью общения».
Мира Кон Ливингстон (Myra Cohn Livingston) (Lerner, 1994).

Человек мыслящий, человек творящий просто не может быть одинок. Это глубочайшее заблуждение и иллюзия. Более того, М.М. Бахтин пишет, что «само бытие человека (и внешнее и внутреннее) есть глубочайшее общение. Быть — значит общаться» (Бахтин, 1979, с. 312). Бытие человека в творчестве — это активное общение, постоянный диалог с самим собой, своими героями, своим лирическим героем, путь в самопознание. И это спасает!

Нет в природе
помощи лучшей,

поднимающей чувства
ввысь,

как крылатостью
двух созвучий

выводить на орбиту
мысль.

На четыре
стороны света

открывается
горизонт,

и душа
стихом обогрета…

(Н. Асеев)

Причина № 17. Поэзия как омолаживающий фактор

Израильский психоаналитик Фроим Шифринский считает, что поэзия является уделом молодых. Старых поэтов не бывает, а Тютчев, Фет, Пастернак и т.д. — исключения, которые только подтверждают правило. Великие поэты уходили из жизни молодыми и не превращались в литературных импотентов. Не потому ли так рано ушли из жизни Байрон, Шелли, Пушкин, Лермонтов? Фортуна сократила сроки их бытия, чтобы они не стали бесплодными стариками, смолоду писавшими стихи.

Комплекс, выдвинутый З.Фрейдом, рассматривающий творчество в качестве прямой функции сексуальности, как нельзя полнее соответствует поэзии. Даже отрицатели фрейдизма доказывают его несостоятельность всем, чем угодно, но только не настоящей поэзией — последняя утверждает торжество этого философского учения. Особенно это отчетливо проявилось во второй половине XX века, когда эпическая поэзия сошла на нет, осталась только лирическая.

Поэзия — удел молодости, именно поэтому поэтическое творчество в почтенном возрасте, может стать омолаживающим фактором, «средством Макропулоса». Это один из видов весьма необходимой для поддержания жизненного тонуса геронтологической трудотерапии. И это прекрасно, потому что доставляет людям радость и противостоит негативным явлениям, сопутствующим надвигающейся старости.

Отношение к творческой терапии должно быть самым серьезным, особенно по отношению к пожилым людям. Творческая терапия снимает стресс и создает условия комфортности.

В молодости стихотворец, если он подлинный, а не графоман, создает поэзию. А на склоне лет поэзия является целительницей сама… И пусть пожилые самодеятельные поэты создают стихи любительского качества, которые не могут быть признаны на профессиональном уровне настоящей поэзией, но они являются целебными и жизненно необходимыми для своих творцов. Критиковать таких поэтов с профессиональной точки зрения — все равно, что подбежать к группе бегущих трусцой ради здоровья и упрекать геронтобегунов в неспортивности с пафосом и цинизмом, достойными лучшего применения.

Причина № 18. Поэзия как «мольба о бессмертии»

Творя, мы вступаем в борьбу с богами, потому что таким образом желаем избежать смерти. Мы знаем, что мы смертны, но внутренне не хотим примириться с этим. Мы пытаемся избежать смерти посредством творчества. Не зря Р. Мэй говорил, что «творчество — это мольба о бессмертии». (Мэй, 2001, с.25). Это стремление оставить что-то о себе, частичку своей души, завещая ее другим.

Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
(А.С. Пушкин)

И пусть Б. Пастернак декларирует: «Быть знаменитым некрасиво — не это поднимает ввысь…», больше веришь Л. Васильевой, написавшей: «Человек по призванью художник по признанью привык тосковать…».

Это далеко не все аргументы в пользу занятий поэтическим творчеством. Вы можете придумать или осознать свое собственное «творческое алиби».

guest
0 комментариев
Inline Feedbacks
View all comments
Авторизация
*
*
Регистрация
*
*
*
*
Генерация пароля
0
Прокомментировать...x
()
x