«Не отпускай мою руку». «Не отпущу». Это были последние слова пожилой пары, через пару минут умершей от обезвоживания.
Прижавшись лицом к деревянным дощечкам и не обращая внимания на других, я пытаюсь найти щель пошире. Тяжело осознавать, что совсем недавно в этих вагонах перевозили скот. Жадно глотаю горячий воздух, наполняя им измученные лёгкие, и стараюсь не умереть. Я уже привык к смраду этой деревянной тюрьмы. Чей-то разлагающийся труп уже никого не волнует и не пугает. Живые стоят на трупах, используя их, чтобы получить больше воздуха. Дизентерия, лихорадка и другие болезни дополняют эту картину.
Последний раз нам давали пить перед отправлением, три дня назад. Тогда полицай поливал шлангом все тринадцать вагонов, в каждом из которых было по несколько сот заложников чужих судеб. Вода через щели попадала внутрь, и мне повезло больше остальных, потому что я оказался ближе всех к боковой двери. Теперь, после трёх суток пути, мы все мучаемся от жажды. Кажется, Бог забыл о нас. Одни говорят, что нас везут на запад в резервации, другие — что мы будем работать на каменных карьерах.
Мои мысли — только о Марии. Жива ли ты? Нас разлучили эти проклятые вагоны. Надеюсь, ты ещё дышишь…
Взрыв. Вагоны летят под откос. То, что я находился ближе всех к двери, вновь спасло меня. Наш вагон упал на левый бок и, проехав так несколько метров, остановился. Казалось, начался ад. За что нам такая кара? Стоны полуживых людей навсегда запечалились в сердце. Мало кто смог выкарабкаться через образовавшийся проём. Но мне удалось. Через пару метров я обессилено упал возле сосны. Не знаю, сколько времени я пролежал без сознания, а когда очнулся, услышал звуки выстрелов. Очевидно, поезд подорвали партизаны. Состав длинной змеёй лежал на рельсах. Первые семь или восемь вагонов перевёрнуты. Мария, надеюсь, ты цела…
Из вагонов продолжали выползать люди. Выжило, наверное, не более трёх сотен человек. Всего триста из более, чем двух тысяч. Если бы у меня оставались слёзы, я бы плакал. Собрав силы, я поковылял к поезду, чтобы помочь узникам выбраться. Несколько мужчин с помощью подручных средств — брусков и ломов — уже открывали дверь за дверью, выпуская изнеможённых людей на свободу.
Ковыляя и падая, переползая друг через друга, люди устремлялись в лес, подальше от выстрелов. В предпоследнем вагоне я увидел свою Марию.
— Мария? Мария! Мой Бог! Я знал, ты жива! Ты жива!
Наша радостная встреча длилась недолго. Из города уже ехали грузовики с солдатами в помощь поездному конвою. Перекрикивая стоны и плач, я произнёс:
— Надо бежать!
— Не могу, я так устала…
— Ты можешь! Ты… сможешь!
Солдаты шли в нашу сторону, достреливая раненных партизан и заключённых. Мария не могла идти. Она из последних сил взобралась мне на спину, обвила руками шею, и я, обхватив её колени, побежал. Мой план был прост — бежать подальше в лес, где, возможно, нас найдут партизаны. Но быстро двигаться я не мог. Пройдя не более пятисот метров, я задыхался так, будто прошёл несколько вёрст. Рядом слышалась чужая речь.
— Я хочу пить, — бормотала Мария.
— Потерпи, потерпи ещё не много, любовь моя.
Мы добрались до обрыва. Внизу, в пяти метрах от нас, бурлила река. Я уложил Марию под деревом, а сам спрятался в прибрежных кустах, надеясь, что солдаты пройдут мимо. Но один из них упорно шёл в нашу сторону. Я лихорадочно искал глазами камень или хотя бы палку.
Когда солдат прошёл укрытие Марии и остановился спиной к ней, она набросилась на него, вцепившись в шею и пытаясь сбросить с обрыва. Удар в живот отбросил Марию на землю, солдат схватил автомат и ударил её прикладом по лицу. Раскинув руки, Мария полетела в бушующую воду.
Я схватил булыжник и набросился на солдата. Повалив на землю, продолжал бить его по голове до тех пор, пока не устали руки. Теперь я один. Мария мертва, и смысл жизни для меня потерян. Мне стали безразличны враги, крадущиеся через лес и готовые растерзать меня, как раненного зверя. Я даже рад был умереть. Возможно, лишь смерть — моя единственная награда.
Сидя возле изуродованного тела, я ждал своей участи. Меня окружили солдаты. Ещё мгновение — и мы с Марией снова будем вместе. Передёрнутый затвор… Автоматная очередь…
Ты берёшь меня за руку, и мы летим вдвоём в небеса, к яркому свету.
«Спасибо, что не оставил меня», — говоришь ты, а я, улыбаясь, шепчу в ответ, — «В этом или в ином другом мире я с тобой навеки».
Загрузка...
