— Знаешь, у нас появился новый сотрудник. Его зовут Ганс. Представляешь, оказывается, он родом из нашего маленького городка. Его дом — неподалёку от церквушки, что на Йанштрассе. Мы сразу подружились. Весёлый парень. Он бы тебе понравился. Ганс, как и я когда-то, приехал покорять столицу. У него всё получится. Конечно, я буду помогать ему наладить новую жизнь на новом месте. Думаю, будет нелегко, но он справится. Ну, а у тёти Эммы всё, как обычно. На прошлой неделе был у неё в гостях. Она так и не научилась печь яблочной пирог. Её Марк уже совсем взрослый, курить даже начал. Куда только смотрят учителя? Наверное, ты была права: во всём виноваты иностранные фильмы с этой ненавязчивой рекламой курения. Ну, да ладно. Вообще-то я не надолго зашёл. Побегу дальше. Я люблю тебя.
Поцеловав в лоб спящую маму, я вышел из комнаты.
Проходя мимо соседней палаты, я видел, как доктор Фарадей делал манипуляции над пациентом. Филиппа Фарадея я знаю больше пяти лет — ровно столько он является лечащим врачом моей матери. Можно сказать, мы друзья. Иногда я помогаю ему разобраться в некоторых вопросах налогового учёта. Ведь по профессии я — налоговый инспектор. Проще говоря — обыкновенный офисный служащий. В мои задачи входит проверка правильности заполнения форм отчётности предприятий и выявления сокрытых источников дохода. Работа преимущественно с цифрами. Обожаю цифры — их последовательность, простоту, рутинность. Нужно знать лишь несколько формул, а остальное за тебя сделает компьютерная программа. Спокойная монотонная работа.
— Как она? — спросил я вышедшего в коридор доктора Фарадея.
— Да никак, — сев на стул и протерев глаза, Филипп закурил. — Сложный случай. После того, как у неё на глазах убили жениха, девчонка совсем сошла с ума. Вот успокоительное вкололи, чтобы немного успокоилась.
— Доктор Филипп Фарадей! Я же вас просила не курить в помещении! — проходящая мимо заведующая с негодованием посмотрела на моего друга.
— Да, да, да, только не кричите, — затушив сигарету в железном мусорном бачке, Фарадей спросил у заведующей: А в какую палату вы направляетесь, фрау Маргарет?
— Не бойтесь доктор, сегодня я инспектирую не вас, а работу санитарок четвёртого этажа, — не оборачиваясь, ответила фрау заведующая.
— Видишь, Александр. Возвращаемся к матриархату. Женщины лишают нас, мужчин, последних маленьких радостей в жизни. Если так пойдёт дальше, то в скором времени нам запретят смотреть футбол и пить пиво. Когда заведующая скрылась за углом, Филипп достал пачку сигарет и вновь закурил. — Пока она там с инспекцией, минут десять у меня в запасе точно есть. Ух, какое блаженство…. — произнёс в пустоту доктор Фарадей, с удовольствием выдыхая белый дым.
Неловкая улыбка играла на моих губах.
— Филипп, я вообще-то про свою маму спросил. Как она?
— А, ну да, да… Да как… Ты же чаще к ней заходишь, чем я. — Сгорбившись, Филипп посерьёзнел. — Лечение не меняли. Улучшения нет. Если не спит, то буйствует. Криками «Убейте меня!» и «Вы все попадёте в ад!» беспокоит остальных пациентов. Поэтому мы ей прописали транквилизаторы на постоянной основе.
— Я видел, вы её опять к кровати привязали. Но зачем?
— Понимаешь, Александр, если твоя мама не связана, то сильно кусает и царапает наших санитаров. На прогулке, если она не в смирительной рубашке, может ранить других пациентов любым предметом, который подвернётся под руку. Так что это необходимые меры, — Филипп вновь протёр глаза. — Даже противно. XXI век на дворе, а медицина осталась на уровне прошлого столетия. Связываем людей, потому что не можем их вылечить. М-да, — вздыхая и хлопая меня по плечу Филлип приговаривал, — держись Александр, держись.
— Всё понятно. Ладно. Приеду, как обычно, на следующей неделе.
— Да, да, да. До встречи, Александр.
Пожав друг другу руки, мы разошлись.
В холле психиатрической больницы, надев пальто, я остановился. Странно, вот уже в течение десяти лет почти еженедельно прихожу сюда и только сейчас заметил, какой красивый вид открывается за широкой стеклянной входной дверью.
— Держите её! Держите! Быстрее! — громко вскрикивали санитары, бегая по коридору за сбежавшим пациентом.
Они гонялись за той самой белокурой девушкой с вьющимися засаленными волосами, которую я только что видел в палате с доктором Фарадеем. В полупрозрачном больничном халате, босая, девушка неслась прямо на меня.
Остолбенев то ли от неожиданности, то ли от красоты девушки, я заворожено наблюдал за ней. Да она и не собиралась убегать из больницы, она просто мчалась ко мне! Подбежав и приложив тёплые ладони к моим щекам, она начала страстно целовать меня в губы. От её жгучего поцелуя меня охватили такие эмоции, которых я никогда прежде не испытывал. Это была любовь с первого взгляда… С первого поцелуя… Казалось, что весь мир остановился. Меня не существовало ни до, ни после этого момента. Посмотрев пристально мне в глаза, девушка прошептала: «Я нашла тебя. Теперь ты мой навеки».
Это были слова странной, нет, скорее, особенной девушки. За всю жизнь у меня было много женщин. Я даже был четыре года женат. Но ни с кем я не испытывал этого чувства — любви. И только сейчас я это осознал. Понял, что все когда-либо произнесённые мною любовные признания были ни чем иным, как наглой и бездумной ложью.
— Вали её, суку! — Двое тучных мужчин опрокинули девушку, вколов ей в бедро ампулу со снотворным.
— Вот тварь, всех перехитрила. Ну, ничего… Ты ещё получишь, — возмущались санитары, неся неподвижное тело в палату.
Ночью я не смог заснуть. Её поцелуй. Её глаза, молящие о спасении, не давали мне покоя. Как случилось, что я полюбил ту, с которой не смогу быть рядом?
Последующие два дня были для меня мучением. От бессонницы и без того слабое тело страдало. Впервые любимая работа с цифрами стала мне неинтересна, она тяготила и отнимала время. Я думал только о той девушке. Я должен её увидеть! Я просто обязан!
Отпросившись с работы под предлогом лёгкого недомогания, я поехал в больницу. Уже подойдя к палате, я прислонился к стене. Что я делаю? Не нужно было сюда приезжать. Сомнения терзали мою душу. Надо выйти отсюда и бежать прочь. Но силы покинули меня. Я вошёл в комнату, подошёл к кровати, замер. Как в тумане, прочитал на табличке имя — Софи.
Проснувшись и увидев меня, девушка не испугалась, а робко улыбнулась. Она была привязана к кровати ремешками и могла двигать только головой. Софи смотрела на меня зелёными заплаканными глазами, которые молили о помощи. Плохо понимая, что делаю, я развязал ремни и освободил пленницу. Схватив в соседней подсобке какой-то халат, я накинул его Софи на плечи, и мы выбежали через чёрный ход на улицу.
Никто за нами не следил и не гнался, но мы бежали вперёд, как будто боялись не успеть нарадоваться жизни и друг другу. Весь день мы провели в Луна-парке, катаясь и болтая обо всём на свете.
Она называла меня именем своего погибшего жениха, и я молчал. Во мне она видела его — ушедшего на небеса любимого. Я слушал и молчал. Для меня было достаточно того, что она просто сидела рядом. Держась за руки и прижавшись друг к другу, мы сидели на колесе обозрения, наблюдая, как закат покрывает город золотом. Таким я город ещё никогда не видел. А Софи впервые за последние дни уснула без снотворного и безмятежно спала у меня на плече, разглядывая счастливые сны.
Поздним вечером нас попросили покинуть парк развлечений. И на выходе нас задержал полицейский патруль.
Софи поместили обратно в психиатрическую больницу, а меня отправили в камеру предварительного заключения. Благодаря моим друзьям — Гансу и доктору Фарадею — полицейские не предъявили мне обвинений в похищении девушки и отпустили. Филипп предупредил меня, чтобы я больше никогда не подходил к этой пациентке и даже не пытался с ней связаться, иначе фрау Маргарет подаст в суд на меня, и он больше он не сможет мне помочь. Я видел, что док осуждает меня.
С той восхитительной ночи прошло два дня. А на третий позвонил Филипп и тревожно произнёс:
— Мне очень жаль. Я… Мы… Санитары отвлеклись и… Она открыла окно. Всё произошло очень быстро. Мы даже не успели опомниться. Мне жаль Александр… Нам не удалось её спасти. Мне очень жаль… Алло, алло… Александр, алло…
Я услышал. Выронив телефон, я упал на пол. Радость была так близко — и вот она вновь унеслась в мир чужих грёз. Только я мог сдержать её параноидальные страхи, но мне никто не верил. Не хотел верить.
Софи была права. Мы не живём. Мы годами изнурённо работаем, чтобы приобрести дорогие вещи, которые нам бывают совершенно не нужны. Все свои сбережения мы кладём на накопительный счёт в банке, которым, возможно, не успеем воспользоваться. Мы работаем на старость, которая может не наступить. Мы существуем, а не живём. И в этом наша беда.
Обнулив свой счёт в банке и надев любимый старый костюм, я в последний раз пошёл на работу. Сгрёб со стола в мусорный бак все свои вещи, которыми когда-то так сильно дорожил, и, попрощавшись с сотрудниками, ушёл. Уходя, заметил в их глазах похожее желание — бросить ненавистную работу, заняться чем-то интересным, что, возможно, принесёт счастье. Но не все к этому готовы.
В последний раз я пришёл туда, где встретил свою истинную любовь. Из окна больницы за мной пристально наблюдала фрау Маргарет. Может быть, она не испытывала ко мне ненависти, а просто пыталась уберечь от неприятностей? Думаю, глядя на меня, она видела себя — бракованную личность.
Слушая щебетанье птиц во внутреннем дворе больницы, я вспомнил нравоучение Софи о моём галстуке:
«Хочешь знать правду? — говорила она. — Ты — как галстук. Вот чем ты являешься. Привязавшись к чему-то, ты своими руками набрасываешь петлю на собственную шею. А принятие навязанных и выдуманных обществом правил сдавливают тебя всё сильнее. Приняв эти правила, ты начинаешь жить по ним и со временем по ним и умрёшь. Оставишь после себя только надгробную плиту с выгравированными цифрами. Работа — дом, дом — работа… А ты вообще жил?»
Развязав галстук, я бросил его на металлический забор. Может, кому-то этот поступок покажется странным или безрассудным, но для меня он стал настоящим подвигом. Я почувствовал себя свободным — Софи была права. И я отправляюсь на необитаемый остров, чтобы создать свои правила, по которым не стыдно будет жить.
Загрузка...
