«Кошачьи лапки»
Ходил он молча по страницам,
И со стихами говорил…
Свои он речи вновь творил,
И растворялся в многих лицах.
Но материться не любил.
(Любя быть может, все же маму,
И вспоминая, белую панаму,
Иным, — стихами говорил!)
Среди бездушной суеты,
Не видя праведного гнева,
И как на голову понёва,
Лелеял образа мечты…
И вот, судилище ему…
Собрались боги: судят, рядят,
За то ли царствием нагрАдят?!
Сидит и плачет: «Не пойму!
—Так, почему и ешь-ту-мать?
Я не любил свободу слова?
И в том её ли вот, основа,
«*овно» ли мне ли… забывать?»
Струилось в темечко оно…
Места пустые заполняя,
А он того, поди не зная, —
«Серо оно?! Поди… Моё!!»
И размешалось, и смешалось,
И даже, где-то пролилось…
«Оно» по-прежнему являлось,
Был бодр, ли спал… Или: пилось!
Так проходили вскоре годы,
Две дочки. Внук увы! подрос.
«*овно» вплеталось тут же в нос,
Щемя собой ещё народы…
Отёр он лапки о ряднинку.
Протёр салфеточкой ещё.
А на душе почти свежо,
«gоvnо!» — сказал он по старинке…
…
Мораль сия почти в одном:
«Не будь срамным ты здесь котом!»
Автор: (с) Эд. Неженин
Загрузка...
Эд, а как поневу на голову, это же старинная юбка. Стыд и срам какой-то пишешь…
Миш… а што вои не поднимали её не голову?! Тогда читай хронику Ивана Грозного…=)))