Игорь Северянин — Невесомая

1
В этот вечер рыба не клевала,
И мой стоящий галиот
Плыл в финский эпос «Калевала»:
Мечта свершала свой полет,
И несмотря на то, что лодку
Держали цепко якорьки
И по соседнему болотку
Бродили странные зверьки,
Мысль отвлекавшие, — на это,
Я повторяю: не смотря, —
Междупланетная комета,
Мечта летала, лёт быстря,
Моих озерных игр Прилепа
С тоской рванула поплавок:
Так был нарушен финский эпос,
Который дать поэзу мог…
Зевнув, удилище сложила
И положила в галиот;
Терпенье истощив, решила:
«Сегодня рыба не клюет.
Домой не хочется, однако:
Люблю на озере закат.
Побудем на воде до мрака, —
Вернемся к ужину назад.
Снимайся с якоря. Приякорь
В Янтарной бухте, встав под скат,
Где, помнишь, как-то куропаток
Вспугнули мы, а сам меж тем
Мне расскажи про психопаток:
Ты, знаю, мастер этих тем»…
Возможно ль отказать Прилепе
В пустячной просьбе? Почему ж
Моих былых великолепий
Не вспомнить маленькую чушь?…
2
— Среди моих «северянисток»,
Я помню, были две сестры,
Которых медицинский выступ —
До времени и до поры —
Их, этих дев, в меня влюбленных,
Привел бы в дом умалишенных…
Они прислали пару дюжин
Мне писем, бегали вослед.
Одна из этих двух «жемчужин»
Подписывалась Violette
И даже приезжала в Тойлу,
Когда в пятнадцатом году
Я жил на даче там, но «ой-ру»
Я не люблю, ей на беду,
Предпочитая «ой-ре» этой
Нео-классический балет…
И вот — осталась нераздетой,
Раздеться жаждя, Violette…
Что делать? Пьян иною «вишней
В вине» я был тогда, и сон
Иной я видел. Так излишне
Истратилась на пансион
Девица, проживя неделю,
Мне назначая rendez-vous…
Ответного не вызвав хмелю,
Она вернулась на Неву.
О, с лентой черною букеты,
Подброшенные на крыльцо!
О, незнакомой Виолетты
Невиданное мной лицо!
3
Ее сестра была смелее,
И вот в один несчастный день
Вдруг появилась на аллее
«Ивановки», как дребедень:
Лет сорока пяти, очкаста,
С бульдожьим ртом, бледна, как мел,
Она себе сказала: «Баста
Мечтать: да будет шаг мой смел!»
И потому, без приглашенья,
Не будучи знакома, вдруг,
Как очень скверное виденье,
Явилась; вызвав мой испуг.
Моя жена (не ты, Прилепа, —
Была другая — тип Зизи…)
Шепнула: «Как она нелепа,
И как трудны твои стези!..»
Приехавшая психопатка
Мне отпустила комплимент,
Глаза закатывая сладко:
«Вы — колоссальный декадент»…
Твердила о своем восторге
Пред «царственным» моим стихом
И голосом кабацких оргий
Читала, пополам с грехом,
Мне самому мои пиесы
На мой же собственный мотив!..
И из себя, как поэтессы,
Шипела, как локомотив,
Бездарные стереотипы,
Аляповатые клише…
Ах, эти «цоканья» и «всхлипы»
Мне были так не по душе!
4
Я видел: между нами бездна,
Но я молчал, молчал любезно,
Давно приняв рецепт Гюго:
С бездарью ссора бесполезна
И не изменит ничего; —
Бездарь не прекратит писанья,
Какое б ты ей резюме
Ни наложил; храни молчанье:
Она себе ведь на уме…
Когда какой-нибудь поэтик
Стихами донимал Гюго,
Гюго, стихи бросая эти,
К себе любезно звал его,
В изысканнейших выраженьях
Благодаря его в письме
За «истинное наслажденье»,
За «луч, сияющий во тьме»…
Когда ж «на зов» версификатор
Шел «в гости», пьяный от похвал,
Величественный триумфатор
Поэтика не принимал…
Но я доступностью недаром
Известен был на всю страну…
Ах, я писателям поджарым
Не намекал: «Я вас турну…»
Всех принимая, слушал стойко, —
До обморока иногда…
Меня дурманили, как стойка
В трактире, эти господа!
Ты знаешь? эта графоманка
Себе избрала псевдоним
Шокирующий: «Северянка» —
И стала действовать под ним!
5
Хрустя, как бы жуя галеты,
Она читала ерунду.
Я, ради смеха, приведу
Пародию на те куплеты:
«Я лыжебежец и гарцор!
Я грежу ль? да! о мглистый сланец
Моих разбегов льдяный танец…»
И дальше в этом роде вздор.
В какой вошла она азарт
И совершенно позабыла.
Что выкрала, в разгаре пыла,
«Моих разбегов льдяный старт»
Из моего стихотворенья,
Одно лишь слово изменя…
Но я не высказал сомненья,
Что эта строчка из меня!
Она подумала, должно быть,
Что я не знал своих стихов…
Когда пускает лампа копоть,
Фитиль я приспустить готов…
А если это с опозданьем,
Придется открывать окно…
Так и с назойливым созданьем
Мне было поступить дано,
Но то впоследствии… Об этом
Скажу всего в двух-трех словах.
Вообразя себя поэтом,
Она твердила о стихах
Весьма решительно и нагло,
Пока однажды не иссякла,
Когда я сделал некий «взмах»…
6
Один хороший мой знакомый,
Большой ироник и шутник,
Над поэтессой невесомой
Смеясь в душе своей, поник
Для вида грустно головою,
И на вопрос ее, что с ним, —
Ответил: «Занят я вдовою, —
Царицей Ингрид я томим.
Мне кажется, не с Вас ли Ингрид
Написана? признайтесь мне…»
И поэтесса глаз своих тигрит,
Оставшись с ним наедине:
«Да что Вы? разве я похожа
На королеву?» — говорит.
И вдруг решает: «Hy, так что же?
Конечно, это я — Ингрид!»
С тех пор (о, бедная поэма!
О, бедная моя мечта!)
Воробушкина ищет крэма
Для носа, носом занята.
Воробушкина королевой
Мнит не шутя себя, — всерьез
И, будучи престарой девой,
Томится от запретных грез.
О, раз Воробушкина — Ингрид,
Конечно, Эрик — сам поэт!..
И снова взор она свой тигрит,
Слагая тигровый куплет…
7
Она приходит к нам так часто,
Что чаще трудно приходить…
Она по-прежнему очкаста,
Еще очкастей, может быть!..
Она такие «куры строит»,
Что вспугивает даже кур,
Она так охает, так ноет,
Что Эрик был не белокур,
А «вроде Вас — шатен кудрявый…
И римский профиль… как у Вас…»
С такой ухмылкою лукавой
Подмигивает сивый глаз,
Что я в отчаяньи тоскую
И до упаду хохочу,
Смотря на Ингрид, но такую,
Какую вовсе не хочу…
8
Могло бы это продолжаться
До бесконечности, но раз
Пришлось заночевать остаться
Версификаторше у нас.
Но прежде чем уснуть в столовой,
Она спросила у жены:
«Ваш муж, не правда ли, бедовый?
Вы поручиться мне должны,
Что выйду…» Легкая заминка
В ее чудовищных словах.
О, святость фразы Метэрлинка
В гнилых кощунственных устах!
А утром с наглою ухмылкой
Смотрела прямо мне в глаза,
Игриво помахала вилкой,
Рот по привычке облизав…
И вдруг внезапно вопросила,
Что называется, врасплох:
«Не правда ль, я большая сила
И стих мой далеко не плох?»
Но я, женой предупрежденный
О фразе дерзостно-больной,
Сказал, сердито раздраженный
Всей этой вздорной чепухой,
О всем о том, что накипело
В глубинах сердца моего,
Чего сказать бы не посмела
Корректность Виктора Гюго!
9
Я разобрал ее стихозы
«По косточкам», как говорят,
Все эти «розы» и «березы»,
Поставил все «заставки» в ряд, —
Все эти «алые закаты»,
Все эти «шумные моря».
Все эти «пышные палаты», —
Всю дрянь, короче говоря!
И указал, какой шутихой
Она является у нас…
Воробушкина стала тихой,
Как бы готовясь «ананас, —
Как метко выразился Белый, —
С размаха в небо запустить»…
Да, стала тихой, оробелой,
Казалось, жаждущей грустить…
И вдруг, с ухмылкой нездоровой,
Шепнула, потупляя глаз:
«Вы оттого такой суровый,
Что до сих пор не отдалась
Я Вам, как этого Вы ждали…
Сознайтесь, ждали ведь?» — Мой смех,
Прилепа, слышен был из дали,
Из дали дней далеких тех.
* * *
Я, хохоча, срывал морошку.
Жена, со смехом в свой черед,
Готовясь «размотать дорожку»,
Сказала: «Полный ход вперед!»

© Автор: Северянин Игорь
guest
0 комментариев
Inline Feedbacks
View all comments
Авторизация
*
*
Регистрация
*
*
*
*
Генерация пароля
0
Прокомментировать...x
()
x