Город из моих снов

В этот один из самых обыкновенных летних дней 1847 года я бежал к дому мсье Д’юнуа, чтобы послушать одну из увлекательнейших историй из его жизни.

Безногий старик любил рассказывать о своих приключениях и подвигах в рядах наполеоновской армии. За монетку в 10 сантимов можно было услышать всеми любимый рассказ о том, как он, отважный 17-летний мальчуган, захватил знамя османских янычар во время штурма бастиона, за что удостоился своей первой медали. Или вдохновляющий рассказ о величайшем из всех когда-либо существовавших гренадерских батальонов, защищавшем заснеженный перевал, по которому отходили наполеоновские войска, от элитной вражеской конницы — казаков, в далёкой холодной России. И лишь изредка старик рассказывал о своей последней битве, той самой бойне под Ватерлоо, где возле недостроенного вражеского редута оставил свою левую ногу…

Одна из историй бравого вояки перевернула всю мою жизнь. Это была притча о том, как в одной египетской деревушке Роберт Д’юнуа увидел дивную статую египетского божества, изготовленную из чистейшего жёлтого золота, инкрустированную изумрудами и алмазами, да так искусно, как бы не сделал ни один из знаменитых ювелирных дел мастеров Венеции.

— Мы сразу же отобрали её, — рассказывал одноногий старик. — Угрожая этому бедолаге расправой над всей семьёй, мы стали выпытывать, откуда у него появилась эта занятная вещица. Крестьянин долго молчал, но раскалённое железо всегда хорошо развязывало языки, даже самые несговорчивые. Этот житель перед смертью постоянно повторял удивительную историю о том, как давным-давно прапрадед его прапрадеда отправился путешествовать вниз по Нилу, а далее ещё ниже, сквозь опасные участки суши, к городу, о котором писали древние мудрецы на лапах бессмертного Сфинкса. Сбившись с пути, караван попал в джунгли.

Там людей сгубили кровожадные бестии, похожие на огромных ящериц с акульими зубами, обезьяноподобные дикари-людоеды, желающие полакомиться чужеземной плотью, болезни, при которых кожа гнила изнутри. Из всего каравана к подножью горного хребта вышел только дальний родственник этого крестьянина. У него была лишь небольшая горстка фиников и кинжал-талисман, подаренный кем-то в путь на удачу. Выбор у путника был невелик: вернуться через джунгли обратно, к своей семье, или попытаться перейти горы.

Однако в джунглях его ждала только смерть. Поэтому странник пошёл вперёд, через перевал, за которым, как он слышал, должен быть город. О нём слагали легенды: говорили, что даже крыши обычных домов в нём покрыты золотыми пластинами, а купол главного храма украшен десятками тысяч разноцветных драгоценных камней. Во время проведения обрядов гранённые камни этого купола якобы переливаются под лунным светом различными цветами, тем самым озаряя дорогу заблудившимся небесным странникам. Поговаривали, что в этом городе хранятся источники всех тайных знаний со времён основания мира. Свитки александрийской библиотеки, тайные знания Индокитая, скрижали Атлантиды, всё сокровенное хранится вдалеке от любопытных глаз… — Вздохнув, мсье Д’юнуа протёр свою треуголку от пыли, с грустью произнеся: К сожалению, крестьянин умер прежде, чем смог поведать нам точный путь, проделанный его предком к этому золотому городу, затерянному в горах, песках и во времени.
Порой, дождливыми вечерами, закутавшись в одеяло и зажигая масляную лампу, я открывал зачитанную мною до дыр старинную книгу. Я нашёл её в развалинах дома бывшего лекаря, сгоревшего во время революции. Книга казалась мне особенной. Запах истлевшей бумаги, чёрно-белые стёртые картинки — всё это делало её для меня единственной стоящей вещью. Если бы старше братья обнаружили книгу, то тотчас отобрали бы её, обменяв на порцию табака или на услуги местной больной сифилисом куртизанки Джульетты. Я не умею читать, да и никто в нашей семье не был грамотным. Но мне было вполне достаточно того, что, взяв книгу в руки перед сном, я мог увидеть тот самый город, о котором рассказывал старый солдат. Во сне я видел жителей города, парящих над землёй на коврах-самолётах, как в тех безымянных сказках, которые я слышал когда-то в детстве. Как бы мне хотелось побывать в лунном городе и увидеть то запретное, охраняемое, тщательно скрываемое от любопытных глаз!

Мой отец был рыбаком. Океан забрал его во время шторма, когда я ещё не появился на свет. Я шестой и самый младший ребёнок в семье. От меня не ждали больших свершений. Семья была бедна. Об учёбе можно было только мечтать. С пяти лет я уже ходил на рыбную ловлю со старшими братьями. А когда мне исполнилось семнадцать, я принял первое самостоятельное решение в своей жизни — отправиться в далёкий путь и найти таинственный город, описанный тем крестьянином и приукрашенный Робертом Д’юнуа.

Вскоре после окончания сезона летних дождей, в августе, наша мама тяжело заболела и внезапно умерла. Более ничто и никто не держал меня в этом забытом Богом месте. Братья, продав отчий дом, поделив между собою наследство, разбрелись по крупным городам в поисках своего собственного счастья.

Хитростью мне удалось пробраться на торговый корабль, направлявшийся в Египет. Трое суток я провёл в трюмах, рискуя быть схваченным и повешенным на рее. Но судьба ко мне благоволила. Когда корабль пришвартовался в порту, я под покровом ночи перелез по натянутому канату на берег. К моему разочарованию, это был не Египет, а Ливия, город Триполи. Я никогда не видел карт и не знал, откуда начать своё увлекательное путешествие и как добраться до Египта.

Съестные припасы закончились быстрее, чем я ожидал. Собравшись с мыслями, я побрёл в поисках удачи по узким улочкам ливийского портового города.

Я не знал арабского языка, поэтому смог устроиться только на самую черновую работу. Но меня это не смущало. Последующие несколько недель, тяжело работая грузчиком в порту, я смог заработать пару звонких монет. Чтобы сэкономить, спал прямо на пристани, на мешках и рундуках.

Однажды я встретил в городе французского аптекаря. Европейцы сильно отличались от местных жителей — не столько внешностью, сколько манерами и одеждами. Всегда можно было отличить англичанина с армейской выправкой от французского аристократа с его изящными движениями, австрийского учёного с круглыми окулярами — от русского торговца в старомодной треуголке. Не знаю почему, но меня потянуло к этому французу. Услышав мой голос, аптекарь улыбнулся.

— Наконец-то я слышу гасконскую речь! — Не дожидаясь ответа, он пригласил меня в дом. На первом этаже располагалась собственно аптека со множеством деревянных полочек, заставленных банками, склянками и коробами с травами. Здесь же приготовлялись прохладительные мятные напитки. На втором этаже жил сам аптекарь со своей большой семьёй.

Я прекрасно провёл этот день. Аптекарь больше четверти века не был на родине, и потому требовал от меня подробных ответов на все интересовавшие его вопросы.

Жульен Де Кюр — так звали аптекаря — не закончив обучения во Франции, бежал из бенедиктинского аббатства, отправившись с корсарами в кругосветное путешествие, о котором мечтал всю жизнь. Выжив в трёх кораблекрушениях, Жульен Де Кюр решил более не испытывать судьбу и осел в Ливии.

За разговорами время пролетело незаметно. Наступил вечер, и мы сели ужинать. Жареная курица с бобами была восхитительна.

Я был счастлив и решился попросить аптекаря взять меня в подсобные рабочие и обучить лекарскому делу. И тотчас получил отказ: дела в аптеке шли не очень хорошо, и Жульен Де Кюр не мог позволить себе дополнительного работника. Однако он пообещал помочь мне найти ночлег.
У этого доброго француза был друг в иезуитском монастыре. Хоть в свои семнадцать лет я и был чересчур взросл для обучения, но по настоянию аптекаря его друг помог мне стать в монастыре подмастерьем кузнеца. Кроме того, я получил кров над головой, стол и — самое главное — возможность учиться читать!

В монастыре я провёл долгих десять лет. За это время я научился не только читать, но и выучил несколько языков, включая арабский и латынь, начал разбираться в картах и ориентироваться на местности по звёздам.

Неутолимая жажда приключений и поиск изумрудного города, о котором ходили легенды, не давали мне покоя. Кроме Жульена Де Кюра в мой энтузиазм никто не верил. Монахи постоянно твердили, что моё стремление к путешествиям навеяно невинными детскими мечтами. Но я чувствовал, что пришло моё время испытать судьбу, и решил попрощаться с добрым Божьим домом.

Напутствуемый наставлениями священников, я отправился на корабле в Египет, а оттуда сначала на пароходе, а потом на гребных судах — вниз по Нилу, к его истоку. Моё путешествие длилось семь месяцев.

Осознание того, что я близко подобрался к заветной цели, пришло тогда, когда язык встречающихся на пути диких племён уже не понимал ни я, ни мои носильщики-туземцы.

У озера Виктория меня охватило отчаяние: моему взору открывались сотни горных массивов, похожих друг на друга, как две капли воды.

Спустя какое-то время я встретил в этой глуши английских миссионеров и поведал им о своих злоключениях. Я был в отчаянии: если даже миссионеры уже добрались до этих труднодоступных мест, то они бы первыми и должны были бы найти заветный город. И, поскольку этого не произошло, то города в действительности может не существовать? Но, на моё удивление, миссионеры не осмеяли моего рвения, а, напротив, вселили ещё больше уверенности в существовании этого таинственного места.

Вождь местного племени через английского переводчика рассказал мне о городе Богов, стоящем на высочайшей вершине — священной горе Мира, и показал палкой на три одинокие горы, стоящие вдали от других. Значит, от заветной мечты меня отделяет только горный хребет?

В иезуитском монастыре я бывал в закрытой части библиотеки. Святой отец, поражённый моей несгибаемой верой в существование золотого города, сделал для меня исключение и показал древние артефакты. Старинные карты, рукописи ручной работы, несколько десятков раз переписанные из-за тления бумаги, были для меня находкой, настоящим сокровищем. На пожелтевших страницах описывались исторические события и войны, содержались трактаты алхимиков и философов, стихи и поэмы неизвестных авторов. Сутками напролёт я просматривал книгу за книгой, пытаясь найти что-то необычное, нечто особенное для меня одного.

И моё упорство было вознаграждено! На одной средневековой карте, датированной 1512 годом и принадлежавшей турецкого адмиралу Пи;ри-реи;су, был изображён единый альма-материк с точным расположением на нём озёр, рек, внутренних морей и древних городов. Как объяснил мой наставник, несколько карт, скорее всего, были точно скопированы с помощью французской кальки с уцелевших александрийских манускриптов, которые адмирал обнаружил то ли в Константинополе, то ли в Каире. Как часть карт оказалась в монастыре — никто не знал.

Внимательно рассматривая карту через увеличительное стекло, я обнаружил один город, который находился там, где и указывал Роберт Д’юнуа — в Танзании. Я был на верном пути….

Так как то место, о котором поведал мне вождь, считалось у местных племён священным, то никто не пожелал сопровождать меня.

На рассвете, взяв самое необходимое — еду и одежду, я тронулся в путь и прошёл без устали десять дней. Преодолев две небольшие горы, я вспомнил слова вождя: «За двугорбым верблюдом стоит гора Мира».

Эта гора была самой высокой из всех, которые я когда-либо видел. Крутой склон со всех сторон не давал надежды на лёгкий подъём. Но обещание, данное мною самому себе, было превыше всех превратностей судьбы. Утром я сбросил с себя всю сковывавшую движения тёплую одежду, взял верёвку и металлические крюки и, помолившись, отправился в путь. Я знал, что у меня есть только один шанс. Если не доберусь до вершины, то сорвусь со скалы и погибну, услышав на прощание лишь эхо горной гряды.

Взбираясь наверх, я ёжился от пронизывающего ветра, но не давал себе права на отступление. Ночь я встретил в неглубоком узком проёме в скале. Я чувствовал себя больным и разбитым — обморозил пальцы ног и лицо, задыхался от надсадного кашля. Но ни шагу назад, я обязан идти вперёд! Только непоколебимая вера в успех помогла мне наутро продолжить путь.

К концу второго дня я достиг вершины горы. Вечерело. Лучи заходящего солнца отражались от искристого снега. Изнеможённый, голодный, больной, я огляделся. На горе не было абсолютно ничего. Никаких строений. Чистое небо и чистый ровный снег…

Жизненные силы покидали меня. Больные лёгкие со свистом впускали разрежённый горный воздух. Я разочаровался в легенде и в самом себе, утратил веру, которая меня сюда привела. Проползя ещё несколько метров, дрожащими опухшими руками я стал раскапывать небольшую ложбину, решив, что здесь и упокоится с миром мой дух.

Пальцы натолкнулись на округлую металлическую отполированную пластину, украшенную разноцветными камнями. Это был шпиль храма. Город был погребён под толщей многовекового снега. Истерично смеясь, сплёвывая кровь, я гладил находку и благодарил судьбу. Я нашёл его — город моих снов.

guest
0 комментариев
Inline Feedbacks
View all comments
Авторизация
*
*
Регистрация
*
*
*
*
Генерация пароля
0
Прокомментировать...x
()
x